В.Г. Макаров Array - Генералы и офицеры вермахта рассказывают.

В 18 часов в сопровождении начальника отдела 1а штаба корпуса — майора Кнаппе, я прибыл в имперскую канцелярию. С тротуара Фоссштрассе лестница вела в подземный город, который был выстроен между Вильгельм-штрассе и Герман Герингштрассе. О величине этого убежища можно создать себе представление, если принять во внимание, что во время усиленных налетов на Берлин каждый вечер гостями Гитлера являлись 4—5 тыс. детей Берлина, которые размещались там и питались.

Нас сейчас же ввели в так называемый адъютантский бункер. Меня приняли начальник германского Генерального штаба — генерал от инфантерии Кребс и личный адъютант Гитлера генерал от инфантерии Бургдорф. Встреча была несколько холодной, несмотря на то, что хорошо знал Кребса еще со времен рейхсвера и позднее, когда он являлся начальником штаба 9-й армии и армейской группировки «Центр».

В ходе последовавшей беседы мне удалось без труда убедить обоих генералов, что я не намеревался, да и не было никакого смысла и целесообразности передислоцироваться в Деберитц, если учесть военную обстановку последних дней. Они вынуждены были признаться, что приняли за факт какой-то незначительный слух и сейчас, после моего объяснения, сожалеют о своей доверчивости. Тем не менее, оказалось, что я все же был удален со своей должности, однако, об этом они мне ни слова не сказали.

Говоря о положении в Восточном Берлине, Кребс заявил мне, что большие заботы им доставляет глубокий прорыв русских частей. Со мной они желали обсудить, какие контрмеры могут последовать со стороны 56-го танкового корпуса. Когда я довел до их сведения боевое задание корпуса, полученное от 9-й армии, Кребс воскликнул: «Невозможно, совершенно невозможно! Я об этом немедленно доложу фюреру». С этими словами Кребс оставил меня, за ним как его тень последовал Бургдорф.

Сопровождавшему меня майору Кнаппе я поручил предупредить по телефону начальника штаба, что корпус, может быть, еще этой ночью будет использован восточнее Берлина. Во время этого телефонного разговора начальник штаба сказал, что получена, телеграмма от Управления личного состава сухопутной армии за подписью Бургдорфа, которая гласила: «генерал артиллерии Вейдлинг переводится в резерв командного состава ОКХ. Командующим 56-го танкового корпуса назначается генерал-лейтенант Бурмеестер — командир 25-й танковой дивизии [413] ».

Я был крайне возмущен. Ведь только благодаря случайности мне удалось сейчас реабилитировать себя. Но сколько генералов за последнее время было сослано не выслушанными лишь только потому, что они не могли опровергнуть распространенных в отношении их слухов! Пока Кребс и Бургдорф отсутствовали, я у одного из находившихся в распоряжении Кребса офицеров получил краткую ориентировку о положении в Берлине.

Гитлер с небольшим количеством своих сотрудников остается в Берлине, чтобы лично руководить обороной столицы. Бегство государственных властей из Берлина началось 15-го апреля. Дорога на Мюнхен получила название «имперской дороги беженцев».

Из ОКВ и ОКХ образовали два оперативных штаба; первый штаб «Норд» во главе с фельдмаршалом Кейтель и второй штаб «Зюд» — с фельдмаршалом Кессельринг. К последнему был прикомандирован в качестве начальника штаба генерал-полковник Йодль. Насколько быстро и непродуманно произошла реорганизация, можно было судить уже потому, что оба штаба забрали с собой из Берлина все радиостанции. Германское командование в Берлине должно было довольствоваться для радиограмм только оставшейся радиостанцией СС, связанной со станцией в ставке Гиммлера.

Мне рассказали коротко о следующем интересном событии. 23 апреля как бомба на имперскую канцелярию свалилась телеграмма Геринга из Берхтесгадена. Геринг требовал от Гитлера передачи исполнительной государственной власти в связи с тем, что Гитлер не в состоянии выполнять в Берлине правительственные дела. Геринг ссылался при этом на речь Гитлера в рейхстаге от 1/IX—1939 года, где Геринг в этой речи, якобы, назначался приемником Гитлера.

Кребс и Бургдорф вернулись с доклада от Гитлера. Кребс сказал мне: «Вы должны немедленно доложить фюреру о положении в вашем корпусе. Приказ 9-й армии отменяется. Корпус еще этой ночью будет использован восточнее Берлина». Тогда я дал волю своему возмущению и заявил, что о положении корпуса должен докладывать его командир генерал Бурмеестер. Совместными усилиями обоим генералам едва удалось меня успокоить, причем они заявили, что Гитлер решил, конечно, оставить во главе корпуса по-прежнему меня.

Несмотря на то, что в убежище фюрера я проходил в сопровождении обоих генералов, все же мои бумаги проверялись трижды самым тщательным образом. Наконец, унтер[штурм]фюрер СС отобрал у меня портупею и пистолет.

От так называемого Коленхоф все глубже под землей ведет путь в лабиринт убежищ. Через небольшую кухню мы вошли в своего рода офицерскую комнату, в которой ужинало большое количество офицеров. Затем мы спустились этажом ниже, и попали в приемную кабинета фюрера.

Там находилось большое количество людей в серой и коричневой формах. Проходя по приемной, я узнал только министра иностранных дел Риббентропа. Затем открылась дверь, и я предстал перед Адольфом Гитлером.

В сравнительно небольшой комнате он сидел в кресле перед большим столом. При моем приходе Адольф Гитлер встал с заметным напряжением и оперся обеими руками на стол. Левая нога у него непрерывно дрожала. С опухшего лица на меня смотрели два лихорадочно горящих глаза. Улыбка на лице сменилась застывшей маской. Он протянул мне правую руку. Обе руки также дрожали как левая нога. «Я с вами знаком?» — спросил он. Я ответил, что год тому назад я получил из его рук награду — дубовые листья. На это Гитлер заявил, что ему легко запоминаются фамилии, а лица нет. После этого приветствия Гитлер снова опустился в кресло.

Я доложил об обстановке в корпусе и заявил, что уже началась передислокация корпуса для перегруппировки на юго-востоке. Если теперь последует приказ об обратной переброске корпуса на 180°, то следует рассчитывать, что завтра утром произойдет ужасная неразбериха.

После короткой беседы Гитлера с Кребсом мне снова был подтвержден приказ о направлении корпуса на Восточный участок Берлина.

В конце Гитлер развил продолжительный разговор, характерный для его преступного дилетантства оперативный план по освобождению от блокады Берлина. Он говорил тихим голосом с продолжительными паузами, часто повторялся и неожиданно заинтересовался второстепенными вопросами, которые почему-то обсуждались всесторонне.

«Оперативный боевой план» Гитлера сводился к следующему. Из района Бранденбурга выступает 12-я ударная армия под командованием генерал-лейтенанта Венка, чтобы через Потсдам продвинуться в юго-западную часть Берлина. Одновременно 9-я армия получает приказ оторваться от противника на линии Одер и вести наступление в юго-восточной части Берлина. В результате взаимодействия обеих армий русские силы должны быть уничтожены южнее Берлина.