Андрей Буровский - «Отречемся от старого мира!» Самоубийство Европы и России

До 28 июля 1914 г. Австро-Венгрия была права… или почти права в своих требованиях. Но тут не выдержали нервы. Австро-Венгрия тоже хотела воевать. Ее правительство очень боялось, что сербы все-таки примут ультиматум, и исчезнет предлог для начала войны. Больше всего Австро-Венгрия опасалась, что Российская империя все же вступится за братьев-славян.

Австро-Венгрия советуется с Германией… Но ведь Россия к войне не готова! В июле 1914 г. статс-секретарь немецкого ведомства иностранных дел Готлиб фон Ягов весьма откровенно писал послу в Лондон: «В основном Россия сейчас к войне не готова. Франция и Англия также не захотят сейчас войны. Через несколько лет, по всем компетентным предположениям, Россия уже будет боеспособна. Тогда она задавит нас количеством своих солдат; ее Балтийский флот и стратегические железные дороги уже будут построены. Наша же группа, между тем, все более слабеет. [Здесь Ягов намекал на разложение Австро-Венгрии — А. Б.] В России это хорошо знают и поэтому безусловно хотят еще на несколько лет покоя. Я охотно верю вашему кузену Бенкендорфу, что Россия сейчас не хочет войны с нами».

Если Россия не вмешается, тогда сожрать Сербию — означает ослабить Россию на Балканах, нанести удар по вложенным в сербскую экономику французским капиталам. То есть косвенно ослабить и всю Антанту.

Если Россия все же начнет войну — то Германия готова к ней лучше. Тогда можно привести в действие план «блицкрига». Этот план «молниеносной войны» разрабатывался еще с восьмидесятых годов XIX в. Правда, Бисмарк категорически протестовал против его принятия. Великий канцлер считал, что с Россией надо дружить при любых обстоятельствах. Тем не менее, в 1905 г. начальник немецкого Генерального штаба, генерал-фельдмаршал граф Альфред фон Шлиффен (1833–1913) переработал и довел этот план до совершенства, вследствие чего документ получил название Плана Шлиффена.

В соответствии с ним надлежало бросить войска через Бельгию (поправ ее суверенитет и нейтралитет) на Францию — германские армии с двух сторон охватывают французские, гонят на запад и юг. Двух недель на Францию хватит. За этот срок Россия не сможет прорвать укреплений в Восточной Пруссии и Польше. К тому же ее будут сдерживать войска Австро-Венгрии.

После капитуляции Франции все силы бросить против России, и через 8–10… самое большее, через 12 недель ликующая германская армия похлопывает по плечу капитулирующих русских в Москве: надо же морально поддержать младших братьев, чья судьба отныне — подчиняться германским братьям — строгим, но справедливым.

5 июля Вильгельм II пригласил к себе австро-венгерского посла Сегени и посоветовал «не мешкать с выступлением». Не бойтесь: если Россия вмешается, Германия поддержит!

Что, согласно германским планам, австровенгерские войска должны были полечь, ценой своей крови задерживая русские армии, кайзер промолчал… Наверное, щадил нервы своих утонченного аристократического гостя.

После этих бесед и консультаций австрийцы больше всего боялись, что Сербия примет ультиматум, и предлог для начала войны исчезнет.

Утром 24 июля Сазонов прочитал телеграмму с текстом австрийского ультиматума. «Это европейская война!» — воскликнул он.

25 июля Сербия приняла все пункты ультиматума, и только по одному из них просила отсрочки. Тут же посол Австро-Венгрии покидает страну. Дипломатические отношения разорваны!

На всякий случай австрийцы начали войну 28 июля 1914 г., обстреляв Белград.

Совсем недавно Российская империя предупреждала, что Сербия может не надеяться втравить ее в войну с Австро-Венгрией. Времена меняются! И 29 июня 1914 г. Россия начала частичную мобилизацию, чтобы защищать братьев-славян.

Частичную, направленную исключительно против Австро-Венгрии — потому что англичане заявили, наконец: они не останутся нейтральны.

«Англия открывает свои карты, — писал Вильгельм II, — в момент, когда она сочла, что мы загнаны в тупик и находимся в безвыходном положении! Низкая торгашеская сволочь старалась обманывать нас обедами и речами. Грубым обманом являются адресованные мне слова короля в разговоре с Генрихом: „Мы останемся нейтральными и постараемся держаться в стороне сколь возможно дольше“. Грей {165} 165 Имеется в виду Эдуард Грей (1862–1933), виконт Фаллодон, британский государственный деятель и дипломат, в 1905–1916 гг. — министр иностранных дел Соединенного Королевства. определенно знает, — продолжал кайзер, — что стоит ему только произнести одно серьезное предостерегающее слово в Париже и в Петербурге и порекомендовать им нейтралитет, и оба тотчас же притихнут. Но он остерегается вымолвить это слово и вместо этого угрожает нам! Мерзкий сукин сын!»

Германия шлет в Петербург телеграммы, обещая «утихомирить» Австро-Венгрию. Но Грей выиграл дипломатическую игру — отступать уже поздно.

30 июня Германская империя снова требует от Российской прекратить мобилизацию — она готова защищать братьев-германцев. В ответ Россия пере ходит от частичной мобилизации ко всеобщей. Еще бы! 20 июля в Россию приехали президент Франции Раймон Пуанкаре по прозвищу «Пуанкаре-война» и премьер-министр Рене Вивиани. Они заверяют Николая II, что в случае войны Франция выполнит союзнический долг и ни в коем случае не отступится от «вечной дружбы» с Россией.

Получив поддержку, правительство Российской империи решило на этот раз не отступать перед опасностью большой войны, как оно трижды делало это прежде — в 1909-м, 1912 м и 1913 гг.

И Великобритания уверяла союзников, Францию и Россию, что в войну вступит. Одновременно делались и туманные публичные заверения, которые можно было трактовать и так, что Британия в войну ни в коем случае не вступит. Союзникам при этом объяснялось, что Британия просто наводит тень на плетень, усыпляя бдительность общего врага.

Реально такая позиция была максимально провокационной.

Британия — это почти половина всех судов в мире. Самый могучий в мире военно-морской флот. Если такая сила вступает в войну, она гарантировано отрежет Германию от подвозок извне, блокирует ее от колоний и других стран, обречет на затяжную войну с неопределенным исходом. Достаточно было одного ясного предупреждения со стороны Британии, и война вполне могла не начаться.

Когда в 1911 г. возникла угроза общеевропейской войны, английское правительство публично предупредило Германию, что Англия выступит на стороне Франции. И Германия ретировалась. Так же обстояло дело и в конце 1912 г.: заявление Англии, что она не останется нейтральной, вызвало умеряющее воздействие Германии на Австро-Венгрию.