Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

Я все еще не пришел в себя после этого рейда по тылам врага, и товарищи старались успокоить меня, подбодрить.

Прибыл Наумов с партией колесных машин: ГАЗ-АА, ЗИС-5. Личный состав взялся за их обслуживание. Манько и Наумов были заняты машинами, я видел их только возле кухонь во время приема пищи. Я поднял вопрос перед старшиной Николаевым о замене белья личному составу. Понял, что помыть людей не удастся, ибо большинство ремонтников были в Зергенте, а водители в рейсах, да и условий не было. Старшина сказал, что у него есть чистый комплект белья и замену сделает, когда станет официально известно, что мы пойдем в дело, как он выразился. И добавил, что во все времена, и царские в том числе, выдавали чистое белье перед боем, что сделает и он. Пожалуй, думал правильно, но успеет ли?

Утром прибыл посыльный из штаба бригады, и с ним срочно убыли командир, замполит, Саркисян и старшина Николаев. Такую представительную группу раньше не вызывали, и мы обсуждали этот факт и решили, что предстоят важные события. И не ошиблись. После обеда приехал командир и замполит, созвали командиров взводов и отделений и сообщили, что бригада выезжает в новый район сосредоточения и что предстоят нам боевые действия. Нашей роте надлежит срочно погрузиться, часть машин отправить для погрузки складов бригады, машину отправить в распоряжение старшины Николаева, который получает для роты продовольствие, снаряжение, зимнюю одежду. Саркисян формирует для танковых батальонов группу технического обеспечения и получает запчасти для ремонта. В его распоряжение также передали машину — танкоремонтную летучку, которую должны направить ему совместно с ремонтниками, старшим которой едет сержант Король. Нам всем приказано приступить к погрузке имущества на машины и ждать команду на марш. И началось. Стали грузить имущество на машины. Нужное и ненужное. Машин осталось мало, и все не вмещалось. Перекладывали, сортировали, что брать, что оставлять. Я, как всегда, определенного места не имел. Рассчитывал куда-нибудь приткнуться.

Глубокой ночью как-то загрузились. И я закинул медицинское имущество в одну из грузовых машин. Прибыли Саркисян и старшина Николаев. Вскоре поступила команда дополучить зимнее обмундирование и всем получить чистое белье, портянки, надеть их и сдать грязное. Стали получать белье, переодеваться в холодных кошарах, многие так и не заменили, ибо были заняты. По тому, как надели чистое белье, поговаривали, что это знак о предстоящих боевых действиях. Провозились до утра. С минуты на минуту ждали команду на марш. Чем встретит нас грядущий день?

Всю ночь в напряженном ожидании просидели в перегруженных машинах, кто поверх груза или между ним, кто в летучках. Нас окутал густой туман. Влажный холодный воздух пропитал насквозь одежду. Страшно промерзли на бортовых машинах, крытых брезентом и еще хуже — на открытых машинах. Под брезентом и плащ-накидками тело не согревалось, коченело. Костры разводить не разрешали. Периодически делали пробежки вокруг машин, играли в «отгадай кто?» — выставляли одну из ладоней через подмышку к спине и ждали по ней удара кулаком одного из играющих людей. При этом другой ладонью закрывали глаза. Участвовавшие в игре выставляли кулак с отведенным большим пальцем. Если отгадаешь, кто нанес удар, тот становился в круг. От удара, случалось, темнело в глазах, все внутренности встряхивались и тепло разливалось по телу.

С рассветом почти все уже были на ногах. Ждали завтрака, возможности согреться, ждали новостей. Команда на марш так и не поступала. Неизвестность угнетала. Что-то должно произойти или уже произошло, но до нашей глуши не доходило. Не зря нас и все имущество погрузили на машины. Не зря навезли накануне столько боеприпасов и горючего. Под вечер прибыл командир из штаба бригады и сообщил, что войска Юго-Западного и Донского фронтов северней и северо-западней Сталинграда перешли в наступление на врага на ширину этих двух фронтов и что ждут приказ войска Сталинградского фронта и нашей 51-й армии.

И мы, входящие в ее состав, также выступим. Это известие встряхнуло людей. Вокруг царило оживление. Апатия спала. Ясность всегда лучше безвестности. Наконец-то наступаем! Разговоров и догадок много. Кухня дымит, горячую пищу выдают, жизнь продолжается.

Главные силы 51-й армии находятся в междуречье Цаца, Барманцак. Туда предстоит прибыть и нам или укажут другой маршрут. Жизнь отшельников кончилась. Выходим из подполья!

И вторая ночь прошла на нагруженных машинах. Зарылся под брезент в плащ-накидке. Холод не давал уснуть. Коченели ноги. Боль в пояснице от неподвижного лежания в неудобной позе заставила выбраться из-под брезента. Шел мокрый снег. Позавтракали и на рассвете вышли колонной в направлении Зергента. Главные силы 51-й армии ушли из межозерья на Плодовитое. В ее составе участвует и наша танковая бригада. К вечеру добрались и расположились на окраине поселка. Наши войска только сегодня овладели этим населенным пунктом, и по разрушениям видно, что бои здесь были сильные. Обороняли его румынские войска, трупы которых еще не успели убрать. Валялось много разбитой военной техники. Бригаду нашу здесь не застали. Ее подразделения наступали вместе с другими частями и соединениями 51-й армии в направлении Абганерово, куда направились и мы.

Бои продолжались всю ночь, отзвуки боя ни на минуту не прекращались. Узнал, что медсанвзвод и часть подразделений обслуживания бригады находятся на южной окраине поселка Плодовитое.

Нашел наконец наш медсанвзвод. Была развернута только одна палатка — приемно-эвакуационная. Перевязки делали в одном из домиков. Машины стояли возле них, нагруженные медицинским имуществом, ждали команду на марш. Начальника аптеки Шепшелева не было. Доктор Ложкина поделилась со мной перевязочным материалом из запаса перевязочной. Заполнил ими часть вещевого мешка. Встретил Майю. Как и Зоя, она была усталой, поникшей — всю ночь, как и предыдущие, не спали, обрабатывали раненых. А под утро с трудом передали их одному из медсанбатов. Чем-то расстроена была она.

— Плохо себя чувствуешь?

— Все нормально, не волнуйся. Зойка уедет. Вчера узнала и очень расстроилась. Привыкла к ней.

— Куда уедет?

— Домой. От войны и всех нас.

— Как это?

— Чего такой глупый? Она беременна, три месяца. По закону полагается уволить из действующей армии женщину в таком состоянии.