Анатолий Лашкевич - В воздушных боях. Балтийское небо

Ведущий группы штурмовиков капитан Семенов получил прямое попадание в свой самолет. Ему разбило кабину, самого его забросало маслом. Зенитный снаряд разворотил приборную доску, но оружие работало. Перед самолетом Семенова проскочил финский истребитель. Семенов довернул свой самолет и открыл огонь. Мощная трасса огня настигла финский истребитель. Оставляя черный дым и шлейф огня, он ушел вниз. Хорошо поработали и стрелки-радисты. Стрелок Ломакин длинной очередью из пулемета Березина разбил мотор атакующему финскому истребителю. Константин Ковалев сбил самолет противника атакой строго в хвост снизу, с короткой дистанции.

С отходом от цели стал затихать и воздушный бой. За моей машиной по-прежнему тянулся дымный след, и Ковалев по радио приказал мне садиться первым. Но первым на аэродром произвел посадку на фюзеляж капитан Семенов. На его машине была разбита система выпуска и уборки шасси. Самолет Семенова заблокировал посадочную полосу аэродрома. После переноса посадочного полотнища правее поврежденного «ила» начали посадку штурмовики и истребители прикрытия.

Штурмовики в том бою вывели из строя дальнобойное орудие. Летчики группы прикрытия сбили 3 самолета противника: два сбил капитан Жарников, один К. Ковалев. А мне, как «салаге», сбитый самолет не засчитали. В тот день я совершил свой пятый боевой вылет…

На аэродроме Бычье Поле из-за большого количества самолетов разных частей создались трудности в боевой работе, и было принято решение наш полк и 7-й ГШАП вернуть в Борки. Был отдан приказ подавить тяжелую артиллерию противника, ведущую огонь по нашему аэродрому, и дать возможность вести боевую работу полкам с аэродрома Борки. Так что с аэродрома Бычье Поле было произведено всего лишь несколько боевых вылетов.

10 июня на прикрытие наших кораблей в бухте Батарейной вылетело 6 истребителей нашего полка: 4 ЛаГГ-3 (ведущий капитан Парамонов с Бородачевым и Кириллов с Волковым), а на Як-7Б — Присяжнюк со Степановым. С юго-запада на удар по нашим кораблям шла шестерка ФВ-190 с подвешенными бомбами. Встретив наши истребители, немцы освободились от бомб. Первую вражескую пару в лоб встретил Кириллов. Ведущий ФВ-190, проскочив Кириллова и поравнявшись с Волковым, продолжал идти по прямой. Волков же, поравнявшись с «фокой», резко развернулся за ним и попытался его атаковать. Но ведомый ФВ-190, отстав от своего ведущего и оказавшись сзади самолета Волкова, сблизился с ним и с короткой дистанции расстрелял его в упор… В погоне за воздушной победой Волков разорвал пару и не заметил, как подставил свой самолет под удар немца.

12 июня 1943 г. наши полки возвратились на аэродром Борки. Сразу же после перелета была подготовлена дежурная пара на прикрытие аэродрома. Остальные самолеты заправлялись и готовились к боевым вылетам. Из-за больших боевых потерь летного состава во 2-й эскадрилье теперь в дежурство назначались летчики из разных эскадрилий. Поэтому вместе с командиром звена 2-й эскадрильи Кирилловым ведомым на дежурство заступил летчик 3-й эскадрильи Николай Хромов. С КП полка взвилась зеленая ракета. Вылет дежурной паре! В считаные секунды, запустив моторы, самолеты ушли в воздух. Со стороны Финского залива на высоте 4000 метров подошла четверка ФВ-190. Теперь все встречи были в основном с этими истребителями. Этот истребитель с мотором воздушного охлаждения имел мощное вооружение (6 пушек калибра 20 мм) и максимальную скорость 600 км/ч.

Пара Кириллова шла в наборе высоты. Немцы, заметив ее и имея преимущество в высоте, пошли на нее в атаку. Бой завязался прямо над поселком Лебяжье. Ведущий пары «фокке-вульфов» сверху-сзади пошел в атаку на самолет Кириллова. Кириллов, находясь ниже и видя, что его атакуют, скольжением вышел из-под прицельной атаки. «Фока», разогнав большую скорость, проскочил вперед самолета Кириллова — тогда Кириллов довернул свой самолет и ударил по немцу из всех огневых точек. Немец хотел уйти вверх в редкую облачность, но Кириллов, преследуя его, ударил еще раз, теперь в «брюхо», и сбил врага. Вторая пара «фокке-вульфов» атаковала Кириллова в лоб. Кириллов от трассы, пущенной немцем, уклонился скольжением, а вот Хромов увернуться не успел. У немцев был мощный лобовой огонь! Какое-то время пораженный ими самолет Хромова шел по прямой, и тогда немец, проскочив его, сделал под ним переворот и, разогнавшись горкой, сблизился с самолетом Хромова и добил его.

На помощь дерущейся паре подняли Хорунжего и меня: мы уже были в наборе высоты, когда немец снизу горкой стрелял по самолету Хромова. Мы опоздали какую-то малость — Хромов был сбит. Его самолет с левым разворотом, пологой спиралью с белым дымным шлейфом шел к земле. Немцы, заметив появившееся подкрепление, крутым пикированием на большой скорости ушли за линию фронта. Мы с Хорунжим бросились на преследование, но немцы были уже далеко, и вскоре мы их совсем потеряли из вида. Мы вернулись к Лебяжьему и внизу около форта Красная Горка увидели догорающий самолет Хромова.

Мал, конечно, был наш боевой опыт. Ведь всего как месяц с небольшим мы на фронте. И наверняка перелетевший к немцам подонок Лавренов рассказал им, что из себя представляют молодые летчики нашего полка. Но мы твердо были уверены, что опыт придет и мы еще не раз сквитаемся за смерть наших товарищей.

На аэродроме Борки. 1943 г.

С Колей Хромовым мы вместе учились в 1-м ЗАП. Позже мы встретились в нашем полку. Он был высокого роста, плечистый, с простым русским лицом, рассудительный и очень скромный, до удивления простой души человек. Он был старше меня на два года. До военной службы в городе Ковров Коля закончил аэроклуб и получил звание пилота запаса. Потом его служба проходила на Северном флоте, в авиационном полку оружейником. Осенью 1941 года его, как пилота запаса, направили на переучивание в 1-й ЗАП. Всего на днях командир полка отметил благодарностью Хромова за мастерскую посадку самолета на одно колесо. Осколками снаряда на его самолете тогда разбило систему уборки и выпуска шасси. Кончалось горючее, Николай решил посадить самолет на одно колесо и сделал это мастерски. Невольно вспомнилось: однажды я залез на крыло Колиного самолета и увидел, как тесно было ему в кабине. Согнутые в коленях ноги были выше ручки управления самолетом. Узкая кабина, в которой он с трудом размещался, затрудняла ему осмотр воздушного пространства…

Когда мы жили в Лебяжьем, нас было в комнате пять пилотов. Ваня Ковалев и Николай Манерко лежат в госпитале, Лавренов, стерва, перелетел к фашистам. Теперь из летчиков нашей комнаты остался я один…