Александр Шубин - 1937. АнтиТеррор Сталина

После опубликования письма Якубовича наиболее очевидным выводом является принятое ныне большинством историков мнение о полной фальсификации дел 1929–1931 гг. Юридический вывод: никаких оппозиционных организаций не существовало.

Раз так, ставится вопрос: зачем понадобилось Сталину фальсифицировать эти дела, жертвуя полезными специалистами?

Историк О. В. Хлевнюк пишет: «расправляясь с „буржуазными специалистами“, сталинское руководство не только перекладывало на них вину за многочисленные провалы в экономике и резкое снижение уровня жизни народа, вызванные политикой „великого перелома“, но и уничтожало интеллектуальных союзников „правых коммунистов“, компрометировало самих „правых“ на связях и покровительстве „вредителям“. По такой схеме была проведена и новая акция против „вредителей“ в 1930 г.» [15] Хлевнюк О. В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996. С. 34. . Сталин хотел переложить ответственность? Вряд ли в случае массового восстания несчастные спецы прикрыли бы режим от народного гнева. К тому же в 1932 г. социальные бедствия будут еще сильнее, чем в 1930 г., а «спецеедство» пойдет на убыль, и разоблачение политических групп будет свернуто. Более серьезна версия об интеллектуальных союзниках, своего рода «выносных мозгах» правых. Под этим углом зрения группы спецов представляют уже реальную политическую опасность.

В августе, вскоре после арестов, Сталин писал Молотову: «Не сомневаюсь, что вскроется прямая связь (через Сокольникова и Теодоровича) между этими господами и правыми (Бух/арин/, Рыков, Томский). Кондратьева, Громана и пару-другую мерзавцев нужно обязательно расстрелять»? [16] Письма И. В. Сталина В. М. Молотову 1925–1936 гг. М., 1995. С. 194. . Но связь не вскрылась, Громана и Кондратьева не стали расстреливать. Сталинская «тенденция следствия» не была соблюдена. Это лишний раз позволяет усомниться в том, что Сталин был «архитектором» процесса. Определенная доля истины следователей все-таки интересовала — были ли обвиняемые политически связаны с правыми, что планировали на самом деле? А затем уже на реальность можно было «навешивать» дополнительные обвинения, дискредитирующие внепартийную оппозицию.

Специально выбивать показания на правых нужно было только в том случае, если Бухарина планировалось не только политически уничтожить, но и арестовать. Показания на Бухарина не моргнув глазом дал Рамзин, но цену его показаниям в ОГПУ знали. Как мы увидим, Сталин серьезно относился к зарубежным контактам Рамзина, но представить себе этого правого либерала рядом с правым коммунистом без «передаточных звеньев» было невозможно. На всякий случай Сталин «прощупал» Бухарина, сообщив ему о показаниях Рамзина. Потрясенный Бухарин написал письмо Сталину: «те чудовищные обвинения, которые ты мне бросил, ясно указывают на существование какой-то дьявольской, гнусной и низкой провокации, которой ты веришь, на которой строишь свою политику и которая до добра не доведет, хотя бы ты и уничтожил меня физически… Правда то, что я терплю невиданные издевательства… Или то, что я не лижу тебе зада и не пишу тебе статей à la Пятаков — или это делает меня „проповедником террора“?» [17] Реабилитация. Политические процессы 30—50-х годов. М., 1991. С. 242, 244. В это время Бухарин даже думал о самоубийстве. Несколько лет спустя он в частном разговоре характеризовал коллективизацию как «массовое истребление совершенно беззащитных и несопротивляющихся людей — с женами, с малолетними детьми…» [18] Фельштинский Ю. Разговоры с Бухариным. Нью-Йорк, 1991. С. 83.

Меньшевик Суханов рассказывал о своих встречах с Бухариным, на которого возлагал надежды: «Но правые не выступили и уклонились от борьбы. Я высказал по этому поводу Бухарину свою досаду и мнение, что правые выпустили из рук собственную победу. Я сравнивал при этом правых с декабристами, которые были бы победителями, если бы действовали активно, а не стояли бы неподвижно, с войсками, готовыми в бой, на Сенатской площади. Бухарин отвечал мне, что я ничего не разумею… События развиваются в направлении, им указанном… В будущем предстоит перевес отрицательных сторон проводимого курса над положительными, только тогда можно говорить о победе его принципов» [19] Меньшевистский процесс 1931 года. Кн. 2. С. 117–118. . Несмотря на то что для Бухарина эти воспоминания Суханова были неприятны (еще одна беседа с оппозиционным деятелем «за спиной партии»), но никакого «криминала» Суханов не сообщил — речь шла о весне 1929 г., то есть о периоде, когда «правые» открыто противостояли Сталину, до капитуляции Бухарина в ноябре 1929 г.

Не было ничего удивительного, что внепартийная оппозиция симпатизировала правым коммунистам. За это правых можно было попрекнуть: «И вредители из промпартии, и чаяновско-кондратьевское крыло, и громановское крыло, все они чаяли победы правых оппортунистов» [20] Письма И. В. Сталина В. М. Молотову 1925–1936 гг. С. 190–191. , — говорил В. Куйбышев. Но все это ненаказуемо.

«Выбитые» показания на правых коммунистов ничего не меняли. И без них Бухарина можно было унижать сколько угодно. В декабре 1929 г. его вполне лояльная статья «Технико-экономическая революция, рабочий класс и инженерство» была подвергнута унизительной для Бухарина цензуре. Куйбышев, ознакомившись с проектом статьи, отчитывал Бухарина: «Это твое первое выступление после ссоры с партией… Статья выдержана в стиле „как ни в чем не бывало“… как выступал раньше: и за что же меня разносили?» [21] Советское руководство. Переписка. 1928–1941. М., 1999. С. 105. Пришлось Бухарину каяться еще раз в своих «ошибках». Его статья «Великая реконструкция» подверглась нападкам в советских газетах, и только после жалобы Сталину и Куйбышеву «Правда» взяла статью Бухарина под защиту как правильную. Хотим — поправим, хотим — потравим. Сочтем нужным — поддержим. Знай, от кого зависишь.

И без показаний спецов Бухарину, Рыкову и Томскому не доверяли. Время от времени Бухарина подлавливали на «фиге в кармане», попытке провести свои взгляды намеками. Были ли эти упреки сталинистов к Бухарину несправедливыми придирками? Но вот и биограф Бухарина С. Коэн перечисляет основные идеологические «диверсии» идеолога правого большевизма: напоминание о том, что государство «прибегло к самым острым средствам внеэкономического принуждения» (но Бухарин официально оправдывал эти методы), рассказ о преступлениях католической церкви (с намеком на политику Сталина, читавшуюся только очень пытливым взором), напоминание о том, что приближение к коммунизму ведет к отмиранию государства. Бухарин отказался очередной раз каяться на XVI съезде партии. Но 10 ноября 1930 г. Бухарин еще раз публично покаялся и актуально осудил вскрывшиеся внутрипартийные оппозиционные группировки. [22] Коэн С. Бухарин. Политическая биография. 1888–1938. М., 1988. С. 416–420. Он не стал превозносить Сталина, но призвал к сплочению вокруг ЦК. Это Сталин счел достаточным. В 1931 г. Бухарина снова стали пускать на заседания Политбюро. Дела «спецов» этому не помешали.