Шломо Занд - Кто и как изобрёл еврейский народ

Политическим элитам в Израиле потребовалось сорок лет, чтобы толком осознать ситуацию и уразуметь, что владение территорией в эпоху высоких технологий не непременно является источником могущества. Но к моменту написания этих строк Израиль все еще не породил мужественных лидеров, которые дерзнули бы разрешить эту проблему и разделить «Эрец-Исраэль». Все его правительства поддерживали и поощряли поселенческое движение, и ни одно из них даже не пыталось эвакуировать поселки, процветающие в самом сердце «библейской родины». Впрочем, даже если Израиль сумеет освободиться от своих завоеваний 1967 года, останется неустраненным глубокое противоречие, лежащее в самом его определении, и другой миф, еще более прочный, будет и далее парить над ним как злой дух.

Настоящим бичом Израиля является миф о еврейском «этносе», отстаивающий его историчность и рассматривающий евреев как закрытую общность, будто бы всегда отторгавшую «чужаков» и потому обязанную поступать так и впредь. Этот миф способен взорвать Израиль изнутри в самом недалеком будущем. Сохранение закрытой «этнической» общности, отчуждение и дискриминация четверти граждан государства, арабов и многих других, не считающихся евреями с галахической и «исторической» точек зрения, непрерывно создают очаги напряженности, в которых в более или менее близком будущем вспыхнут трудноразрешимые конфликты. Например, продолжающаяся интеграция палестино-израильтян в повседневную израильскую культуру лишь усиливает их политическую отчужденность. В этом нет ничего парадоксального. Близкое знакомство с культурными и политическими ценностями израильтян, разделяемыми сегодня лишь теми, кого общество признает евреями, обостряет стремление к равноправному переделу государства и активному участию в управлении им. Поэтому среди израильских арабов укрепляются настроения, отрицающие право Израиля на существование в качестве «эксклюзивного» еврейского государства, и трудно сказать, какие факторы могут остановить этот процесс.

Наивная убежденность, что эта развивающаяся и набирающая силу община будет вечно мириться со своим отстранением от центров политического и культурного влияния, представляет собой опасное заблуждение, сходное с поразительной слепотой израильского общества во всем, что касалось колониального контроля над Газой и Западным берегом до начала первой интифады. Но хотя палестинские восстания 1987 и 2000 годов и привели (всего лишь!) к ослаблению власти Израиля в зонах открытого апартеида, ущерб, нанесенный ими израильскому государству ничтожен в сравнении с потенциальными опасностями, таящимися во враждебности палестинского населения, живущего на его территории. Катастрофический сценарий восстания в арабской Галилее и его жестокого подавления, увы, не является беспочвенной фантазией. Если этот сценарий осуществится, он может стать переломным моментом в истории израильского государства на Ближнем Востоке.

Ни один еврей, живущий в западном либерально-демократическом государстве, не примирился бы сегодня с теми формами дискриминации и отстранения, которые ежедневно выпадают на долю израильских палестинцев, граждан страны, открыто заявляющей, что она им не принадлежит. Как ни странно, приверженцы сионизма во всем мире, как и большинство израильтян, нисколько не обеспокоены тем обстоятельством, что «еврейское государство» из-за антидемократического характера своих законов не может быть принято в Европейский союз или (теоретически) стать еще одним американским штатом. Это политическое извращение не мешает им и далее солидаризироваться с Израилем и даже считать его своим «резервным» государством «на всякий случай». Впрочем, как отмечалось выше, эта солидарность не побуждает их покинуть свои национальные отечества и перебраться в Израиль. Ведь, в конечном счете, им не приходится подвергаться постоянной дискриминации — в отличие от израильских палестинцев, живущих в атмосфере систематического отчуждения на собственной родине.

В последние годы еврейское государство проявляет все меньшую заинтересованность в массовом притоке эмигрантов. Прежний национальный дискурс, выстраивавшийся вокруг идеи «репатриации», утратил большую часть своей привлекательности. Чтобы понять сущность нынешней сионистской политики, следует заменить термин «репатриация» новым ключевым словом «диаспора». Источником израильской мощи является сегодня не рост населения страны, а обеспечение лояльности Израилю и его интересам еврейских учреждений и общин. Ничто не может нанести большего ущерба Израилю, нежели массовый переезд в Святую землю всех просионистски настроенных структур планеты. Для Израиля несравненно выгоднее их дальнейшее пребывание в «изгнании», в непосредственной близости от очагов власти и средств информации западного мира. Судя по всему, они и сами предпочитают свою либеральную, богатую и удобную «диаспору».

Относительное ослабление западных национальных государств в конце XX века создает (косвенным образом) дополнительные преимущества для действующего в традиционном духе современного сионизма. Хотя экономическая, политическая и культурная глобализация в значительной мере иссушает классическое национальное сознание, потребность людей в коллективной идентичности, сопричастности и единении при этом лишь усугубляется. Люди, живущие в динамичную эпоху идущего на Западе постиндустриального переворота, сопровождающегося беспрерывным перемещением колоссальных материальных и культурных благ, не перестают нуждаться в зримых, осязаемых, постоянных общности и принадлежности. И поскольку статус еще недавно (в XX веке!) всемогущего государства отчасти пошатнулся, поиск альтернативных идентичностей (неорелигиозных, региональных, этнических и даже сектантских) стал важнейшим элементом совершающихся в новом мире морфологических перемен — перемен, направление и динамика которых все еще непредсказуемы.

Между тем на фоне этих процессов еврейский «этнос» (в числе прочих) обрел новую жизнь. Мода на него распространилась в Соединенных Штатах уже довольно давно. Как и следует ожидать от типичного государства иммигрантов, либеральный и плюралистичный характер американской сверхдержавы неизменно оставляет широчайший простор для развития субидентичностей, воспринимающихся как вполне легитимные. Конструирование американской нации не требовало искоренения прежних культурных пластов и остатков старых религиозных верований (за исключением уничтоженных ею с самого начала). Жизнь бок о бок с англоамериканцами, латиноамериканцами и афроамериканцами на каком-то этапе заставила потомков выходцев из восточноевропейских местечек создать аналогичную идентичность, то есть стать иудеоамериканцами. Это не означает, что они сохранили элементы великой идишской культуры. Дело обстояло проще: без принадлежности к четко определенной общине трудно было построить опору для хоть сколько-то конкретной идентичности в быстром и изменчивом водовороте американской культуры.