Владимир Бешанов - 1945. Год поБЕДЫ

К началу 1945 года значение Восточной Пруссии как военно-промышленного района и основной продовольственной базы Германии еще больше возросло. Здесь действовали крупные предприятия военной, судостроительной и машиностроительной промышленности, снабжавшие Вермахт вооружением и боеприпасами. Восточная Пруссия располагала значительными людскими ресурсами. Через ее территорию проходили пути в Померанию и на Берлин. Выдвинутые далеко на восток порты на Балтийском море позволяли германскому командованию базировать крупные силы флота, а также поддерживать связь с отрезанными в Курляндии дивизиями.

С военной точки зрения восточно-прусская группировка нависала над войсками 2-го и 1-го Белорусских фронтов, создавая угрозу планам советского командования на берлинском направлении.

Немецкие войска опирались на развитую в инженерном отношении систему обороны: сильные оборонительные полосы, эшелонированные на значительную глубину и состоявшие из полевых позиций и долговременных укрепленных районов. С октября 1944 года, когда опасность советского вторжения на территорию Германии стала зримо реальной, немецкое командование совершенствовало и строило заново оборонительные сооружения на территории Восточной Пруссии. Тысячи местных жителей были мобилизованы военными властями и нацистской партией на рытье окопов и противотанковых рвов. При строительстве укреплений использовались выгодные естественные рубежи, каналы, прочные каменные строения многочисленных фольварков и крупных населенных пунктов, связанных между собой хорошо развитой сетью шоссейных и железных дорог.

Генерал Эрхард Раус, командовавший 3-й танковой армией, вспоминает: «Все люди были направлены на рытье окопов и орудийных позиций. Всего гражданские строители построили в Восточной Пруссии 12 основных оборонительных линий и запасных позиций, которые были очень хорошо оборудованы. Вероятно, самой интересной выдумкой стали импровизированные пулеметные точки, которые были очень практичными и простыми. Они состояли из двух бетонных труб. Одна стояла вертикально и служила для размещения пулемета, а вторая лежала горизонтально и соединялась с основанием первой. Она служила для укрытия пулеметчиков. Эта импровизация оказалась хорошим укрытием от советских танков, ее строили за минимальное время, ее было легко перевозить на машинах, и она была очень эффективной. Кроме этих оборонительных позиций, поперек всех дорог были вырыты длинные противотанковые рвы. Вдоль дорог рылись окопы, во всех важнейших точках сооружались противотанковые и пулеметные гнезда. Вокруг каждой деревни и фермы готовились позиции для круговой обороны».

В систему обороны входили Ильменхорстский, Летценский, Алленштейнский, Хейльсбергский, Млавский, Торуньский укрепленные районы, а также 13 старинных крепостей. Все это фортификационное великолепие достигало в глубину 150–200 километров.

Особое значение имело наличие в центральной части Восточной Пруссии Мазурских озер, которые разделяли наступавшие с востока войска на южную и северную группы и осложняли взаимодействие между ними. Именно в этом районе в 1914 году были разбиты русские армии вторжения под командованием генералов Самсонова и Ренненкампфа.

С моря немецкую группировку поддерживали значительные морские силы, базировавшиеся в непосредственной близости от района боевых действий.

Можно сказать, вся Восточная Пруссия, от границы до Балтийского моря, являлась огромной крепостью. Всегда. А в январе 1945-го — как никогда более. Моральный дух войск был высок. Основная масса солдат и офицеров была настроена решительно драться. Тем паче что большинство из них были местными уроженцами. Для многих Пруссия символизировала их немецкую Родину-мать.

Взятый в плен ополченец 349-й народно-гренадерской дивизии на допросе заявил, что личный состав безоговорочно верит в победу рейха: «Неважно, что мы отошли назад — мы все-таки победим. Когда и как, это дело фюрера».

В целях недопущения пораженческих настроений и вопреки предложениям военного командования, которое чисто с практической точки зрения понимало, что многочисленное гражданское население «станет невероятной помехой для сражающихся войск», не говоря уже о неизбежных жертвах, гаулейтер Восточной Пруссии Эрих Кох запретил эвакуацию населения из угрожаемых районов. В идеале оно поголовно должно было встать под знамена фольксштурма. Или вервольфа. Даже жена Гудериана вынуждена была оставаться в имении под Дейпенгофом, подавая местным жителям пример бодрости и патриотизма.

«Каждый бункер, каждый квартал немецкого города и каждая деревня, — требовал Гитлер, — должны превратиться в крепость, у которой противник либо истечет кровью, либо гарнизон этой крепости в рукопашном бою погибнет под ее развалинами».

Дело подготовки немецкого народа к «беспощадной борьбе» со всем рвением взяли в свои руки партийные функционеры. Власть военного командования распространялась только на прифронтовую полосу шириной в 10 километров, в тылу всем заправляли национал-социалисты, раскручивавшие маховик пропаганды и террора, принимавшего порой «ужасающие формы», — извечная комиссарская работа. Они же руководили подразделениями фольксштурма. Даже 1-й военный округ подчинялся не группе армий «Центр», а Гиммлеру, как командующему армией резерва. В результате «разобраться, какая инстанция чем ведает, было нелегко, что чрезвычайно затрудняло всякую работу».

Этот раздрай между военными и партийными учреждениями сразу почувствовал генерал Отто Ляш, назначенный на должность командующего округом:

«Взаимоотношения между командующим группой армий генерал-полковником Рейнгардтом, у которого я побывал вскоре после вступления в должность, и гаулейтером были в высшей степени напряженными. Кох, как вновь назначенный «рейхскомиссар обороны» и начальник войск фольксштурма, делал что хотел, не считаясь с нуждами фронта… Будучи несведущими, партийные шишки, однако, распоряжались строительством позиций. Правда, тактическое руководство должно было оставаться за армией, но господин Борман давал через рейхскомиссара обороны тактические установки, и ни один крайслейтер Восточной Пруссии не позволял войсковому командиру поучать себя, если мнение этого командира расходилось с мнением Бормана. Отсюда вытекали постоянные трения и споры, пагубно сказывавшиеся на строительстве оборонительной полосы и на военной работе вообще. Однако самым вопиющим недоразумением было подчинение так называемого фольксштурма гаулейтеру, а тем самым и партии. Старые испытанные офицеры и унтер-офицеры запаса были вынуждены выполнять противоречащие всему их опыту дилетантские приказы маленьких партийных чиновников. Гаулейтер видел в фольксштурме, пожалуй, дополнительное средство укрепления своих личных позиций и, вопреки всем моим предложениям, настаивал на своей власти… Кох, по-видимому, и в военных вопросах считал себя абсолютно компетентным, ибо заявил однажды войсковому командиру: «Если вы и впредь будете отступать на фронте, я со своим фольксштурмом загоню ваших солдат обратно на их позиции».