Владимир Бешанов - 1945. Год поБЕДЫ

Кстати, маршал, следуя в русле советской исторической мысли, тоже отметил в мемуаре, что, выполняя союзнический долг, «чтобы вызволить из беды американские и английские войска», он вынужден был сократить сроки подготовки операции, хотя сам еще в конце декабря установил для 5-й гвардейской танковой армии срок готовности «немногим более двух недель».

В ночь на 13 января ударные группировки 3-го Белорусского фронта заняли исходное положение для атаки. К этому времени уже было ясно, что ни о каком использовании авиации не может быть и речи: погода установилась отвратительная — туман, густой мокрый снег, практически нулевая видимость. В 6 часов утра передовые батальоны должны были провести разведку боем, а в 9.15 залпом «катюш» начиналась артиллерийская подготовка по всей полосе прорыва. Однако в 5.30 по местам сосредоточения советских войск нанесла упреждающий удар немецкая артиллерия. В результате огневого налета «понесли некоторые потери» части 72-го стрелкового корпуса.

Советская артподготовка началась точно по плану, хотя Черняховский и пытался перенести ее на более позднее время. За два часа стрельбы в туман артиллерия одной только 5-й армии генерал-полковника Н. И. Крылова выпустила более 117 тысяч снарядов (всего за первые два дня наступления, с гордостью сообщает маршал А. М. Василевский, войска 3-го Белорусского фронта израсходовали более 1000 вагонов основных номенклатур боеприпасов). Поскольку по условиям видимости корректировка огня была исключена, он велся по площадям и преимущественно по первой линии траншей, оставленной противником, — фактически по пустому месту. О чем генерал Раус вспоминает не без удовольствия: «Эвакуация первых двух линий прошла тихо… Когда наша пехота и артиллерия заняли боевые позиции, их передний край находился на третьей линии траншей. Русские обстреливали все замеченные цели на участке атаки на 5 километров в глубину — покинутые города и бывшие командные пункты. Наши резервы, укрывшись в лесу, остались целы». Немцы полностью сохранили систему огня и управления, потери пехоты были невелики.

В 11 часов пошли в атаку первые эшелоны 39, 5 и 28-й армий, сравнительно быстро и легко овладевшие первой линией траншей. Раус отмечает: «В рапортах русских командиров сообщается о захвате первой и второй линий обороны, но не говорится ни слова о пленных и трофеях». Уже на подходе ко второй линии советская пехота была прижата к земле залпами немецких гаубиц и реактивных «небельверферов». Началось методичное «прогрызание» оборонительных рубежей. В результате первого дня наступления, несмотря на ввод вторых эшелонов, 39-я и 5-я армии сумели продвинуться всего на 2–3 километра, и только 28-я армия генерал-лейтенанта А. А. Лучинского (3-й гвардейский, 20-й, 128-й стрелковые корпуса, 213-я танковая бригада) — до 7 километров. Таким образом, 13 января войска ударной группировки фронта поставленной задачи не выполнили.

Командовавший 11-й гвардейской армией генерал-полковник К. Н. Галицкий, который должен был начать выдвижение своих дивизий, но так и не сдвинулся с места, собрал штаб и командиров корпусов для обмена мнениями:

«Мы пришли к выводу, что основные причины невыполнения боевой задачи дня заключались не только в трудных метеорологических условиях, но и в недочетах руководства в некоторых соединениях и частях первого эшелона. Некоторые командиры и штабы дивизий и корпусов не учитывали особенности плохой погоды, ограничивавших зрительное наблюдение, не видели хода и результатов боя. Так, во второй половине дня командный пункт командира 54-й гвардейской стрелковой дивизии находился в 8,5, а наблюдательный пункт в 5,5 км от наступавших войск. В 72-м стрелковом корпусе 5-й армии, подвергшемся сильному огневому налету противника, нарушилось взаимодействие пехоты, артиллерии и танков. Танки и самоходная артиллерия отставали от Пехоты. Сплошной туман не позволял артиллеристам своевременно обнаруживать и подавлять цели. Стрелковым батальонам и ротам не было придано необходимое количество орудий сопровождения для стрельбы прямой наводкой. Кроме того, недостаточно организованно проводилась инженерная разведка. В результате разминирование заграждений запаздывало. Это задерживало наступление пехоты и боевой техники».

Потерянное время было использовано противником для подтягивания резервов и уплотнения боевых порядков на участке прорыва.

С утра 14 января немецкая пехота начала контратаки при поддержке 190-го батальона штурмовых орудий и 5-й танковой дивизии генерала Гюнтера фон Хоффман-Шёнборна. Развернулись кровопролитные бои, особенно в районе Каттенау, хорошо укрепленном и господствовавшем над окружающей местностью. Отдельные пункты и узлы сопротивления несколько раз переходили из рук в руки. И хотя советская авиация, пользуясь улучшением метеорологических условий, подвергла оборону противника ожесточенной бомбардировке, войска фронта в этот день смогли продвинуться на отдельных участках не более чем на 3 километра.

15 января соединения 5-й армии (72,45, 65-й стрелковые корпуса, 2-я гвардейская танковая бригада) преодолели еще 4 километра, остальные армии 1–2 километра. Советские войска несли тяжелые потери: «Трупы русских лежали грудами, особенно много их было на склонах высот среди подбитых и сгоревших танков».

Лейтенант И. Л. Деген был командиром роты во 2-й гвардейской танковой бригаде, приданной 5-й армии:

«Проходы в минных полях нам обеспечивал 21 танк-тральщик. А потом в атаку пошли 65 танков нашей бригады и два тяжелотанковых полка — 42 танка ИС-2 ( 75-й и 82-й гвардейские танковые полки. — Авт.,) и еще 42 установки САУ-152 ( 373-й и 395-й гвардейские тяжелые самоходно-артиллерийские полки. — Авт.) Задачу для такой армады поставили скромную — к вечеру захватить Вилькупен, прорваться вперед на 14 километров. Но в первый день мы смогли пройти всего два километра и вскоре отступили на километр. Немцы ставили орудия в подвалах каменных домов. Между домами были натыканы доты с бетонными стенами двухметровой толщины. По нас вели дикий огонь. Доставалось еще от «фольксштурмистов», вооруженных фаустпатронами. Дошли мы до этого Вилькупена только на пятый день и только благодаря саперам-подрывникам. Танки блокировали «гнезда» дотов, саперы закладывали по полтонны взрывчатки и подрывали немцев. Но на девятый день наступления от всей нашей танковой махины осталось всего шесть танков Т-34, два ИС-2 и четыре самоходки. Из моей роты уцелел только экипаж старшего лейтенанта Федорова».

Конечно, постепенно перемалывались и немецкие части. Однако в целом сложившаяся ситуация грозила затуханием наступления и провалом всей операции.