Николай Харин - Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

- Но, должна же быть какая-то веская причина! - воскликнула она.

- Причина для чего?

- Для того чтобы Мария Медичи добивалась вашей... - г-жа де Кавуа запнулась, потому что ей не хотелось произносить слово "смерти" применительно к своему позднему гостю.

Но Арамис, которого, видимо, мало смущали подобные тонкости, тотчас пришел ей на помощь:

- ..добивалась моей смерти, хотите вы сказать? Не знаю наверное, но могу предположить...

Госпожа де Кавуа почувствовала, что Арамис хочет сказать что-то очень важное, быть может, самое главное в раз" говоре, но никак не решится.

- Хотите я помогу вам, д'Эрбле? - спросила она.

Арамис бросил на г-жу де Кавуа взгляд из-под ресниц, один из тех своих молниеносных взглядов, которые, как правило, оставались незамеченными его собеседниками и которые свидетельствовали о том, что Арамис играет свою, сложную и недоступную разумению собеседника, игру. Лишь два человека умели замечать этот мимолетный взгляд Арамиса и могли догадаться, что он поглощен очередной интригой, и лишь на трех человек никогда он не бросал такого взгляда. Этими двумя были д'Артаньян и Атос, эти трое были Атос, Портос и д'Артаньян.

- Не надо, мадам, я скажу сам, - медленно проговорил Арамис, как бы через силу и невольно обвел взглядом комнату, словно желая удостовериться, что они совершенно одни. - Королева-мать, по-видимому, имеет свои причины полагать, что мне известны некие подробности гибели ее супруга... Ведь об этом роковом событии ходит много толков, и многие называют шепотом ее имя в числе тех, кому была желательна скорая смерть короля Генриха...

- Да, конечно, ведь король сделал ее фактической правительницей государства незадолго до своей гибели на улице Лаферронери, - кивнула г-жа де Кавуа. - Все знают и другое: она была подвержена влиянию Кончини и его жены, которые почти открыто замышляли убийство короля...

- За что и поплатились жизнью впоследствии, - мрачно закончил Арамис. Так вот, я немного знаком с герцогом д'Эперноном, а также имел счастье.., я хотел сказать - несчастье... Имел несчастье знать близкую родственницу герцога де Роган-Монбазон, который ехал в одной карете с королем в тот день и которого одним из ударов своего кинжала, уже обагренного кровью короля Генриха, ранил в руку Равальяк <����Равальяк (1578 - 1610) - фанатический приверженец католицизма. Совершил в 1610 году убийство французского короля Генриха IV.>.

- Если не ошибаюсь, этих господ кое-кто в народе до сих пор считает молчаливыми пособниками убийцы? - небрежно спросила г-жа де Кавуа. Но эта напускная небрежность не могла обмануть Арамиса.

- У меня действительно есть свои соображения на этот счет, и в Люксембургском дворце дорого бы дали за то, чтобы лишить меня возможности поделиться ими с кем бы то ни было.

- Вы хотите сказать, что ваши сведения представляли реальную угрозу для.., нее?

- Да.

- И вы были бы готовы поделиться этими сведениями... с кем-либо из сильных мира сего?

- В обмен на его защиту.

Наступило долгое молчание. Было слышно, как листва деревьев за окном волнуется и шумит на ветру.

- Итак, вы рассчитывали на мою помощь? Вернее, моего мужа.

- Правда, ведь он - капитан гвардии кардинала.

- Увы! В настоящее время это невозможно!

- Но почему?!

- Он не может ходатайствовать о вас перед Ришелье, так как сам нуждается в подобном ходатайстве.

- Так, значит, это правда?!

- Что?

- Что ваш муж в немилости у кардинала.

- Ну конечно! Вы ведь сами слышали от госпожи де Вуа-Трасси о наших напастях.

- Но не хотел этому верить.

- Теперь вы верите?

- Вам - да!

Наступило молчание.

"Сейчас он вздохнет и откланяется", - с некоторым сожалением подумала г-жа де Кавуа.

"Сейчас самое время приступить к выполнению моего плана", - решил Арамис.

В этот момент за окном послышался колокольный звон.

Это колокол на башне Собора Парижской Богоматери уронил три тяжких раскатистых удара, нарушив тишину ночи.

Париж крепко спал. Не спали только двое в верхнем этаже дома де Кавуа.

Глава тридцать седьмая

Средство Арамиса

В тот момент, когда колокол опять пробудился и с колокольни Собора Богоматери снова понеслись его звучные удары, г-жа де Кавуа потихоньку выпустила Арамиса в темноту парижских улиц. Последний, пятый удар совпал с негромким звуком открываемой двери, и темная фигура закутанного в плащ Арамиса появилась в дверном проеме. Г-жа де Кавуа сама посветила ему.

- Итак, мы снова расстаемся?

- Мы расстаемся, - эхом откликнулась дама.

- Но я уношу с собой надежду. На благополучный исход дела и на новую встречу, - прошептал Арамис.

- Пусть небо услышит вас.

- Вы запомнили все, что я вам сказал?

- Да.

- И вы последуете моему совету?

- Да.

- Тогда скоро мы снова встретимся.

- Да.

Арамис почувствовал, что дама слегка сжала его руку, затем дверь затворилась, и он остался один. Некоторое время он постоял, прислонившись к стене и мечтательно улыбаясь. Потом потряс головой, решительно надвинул шляпу на все еще поблескивающие глаза и, проверив заряжены ли оба пистолета за поясом, зашагал прочь. Скоро его шаги затихли в отдалении.

Утро встретило г-жу де Кавуа в капоте, непричесанную и с красными глазами. Дом капитана кардинальской гвардии обычно посещали многие, так как у четы де Кавуа было ровно столько друзей, сколько было приверженцев кардинала в Париже. Однако после того как г-жа д'Эгильон и маршал де Ла Мельере оповестили всех о нелестных эпитетах, которыми его высокопреосвященство соизволил наградить своего верного слугу, поток посетителей иссяк, словно обмелевшая речка, и превратился в скромный ручеек. Такова уж человеческая природа.

Но не станем рисовать все в уж слишком мрачном свете. Кое-кто из друзей все-таки заходил навестить опального капитана, который занемог от огорчения. Именно это обстоятельство и посоветовал использовать Арамис.

Посетители не могли не обратить внимания на перемену в облике г-жи де Кавуа, которая была, как уже говорилось, хороша собой и обыкновенно уделяла должное внимание своей внешности. В тот день к капитану не пустили никого.

- Бедняга де Кавуа, должно быть, совсем плох! - был единодушный приговор.

На следующие сутки разнесся слух, что г-жа де Кавуа обратилась к г-же д'Эгильон, своей близкой приятельнице, с тем, чтобы та попросила его высокопреосвященство прислать к больному своего врача.

Кардинал не мог отказать г-же д'Эгильон в подобной просьбе и, тут же пригласив к себе своего личного медика, отправил его к постели капитана, здоровье которого теперь внушало всем серьезные опасения.

- Возвратитесь и расскажите мне, в каком состоянии де Кавуа, напутствовал его кардинал. - Да не задерживайтесь слишком. Я и сам нуждаюсь в вашей помощи.