Владимир Бешанов - Год 1942 - «учебный». Издание второе

… Командование армий и часть командиров корпусов и дивизий со своими штабами оказались несостоятельными руководить войсками в сложных условиях боя. Как правило, руководящий командный состав армий, корпусов и дивизий в ответственные моменты операций и боя не руководил соединениями войск, а разъезжал по подразделениям. Так происходило в группе генерала Костенко и 6-й армии в период полуокружения и окружения, когда командующий армией уезжал в одну дивизию, член Военного совета — в другую, а начальник штаба — в третью.

Примерно этому же порядку следовало командование корпусов и дивизий.

Таким образом, централизованное управление целыми соединениями терялось и этим срывались намеченные действия. Нужно учесть, что все это происходило в самый напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум усилий по нацеливанию частей армий на выход из окружения и организации взаимодействия между родами войск на поле боя».

Никудышные достались нашему триумвирату войска. В результате «хорошо задуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне обеспеченным от ударов противника на барвенковском направлении» .

«Все прекрасно было в бане, только не было воды…»

В целом все написанное в докладе соответствует действительности, за исключением одного дополнения: в списках «несостоятельных» командиров первыми по праву должны были бы стоять фамилии и должности самих подписантов, так замечательно все задумавших и организовавших.

Кстати, а где было «в период полуокружения и окружения» командование фронта и направления? Из дневника маршальского адъютанта видно, что 22 и 23 мая, то есть «в самый напряженный момент обстановки, когда требовалось приложить максимум действия для нацеливания частей», Тимошенко находился не в штабе, откуда должен был руководить войсками, а в 38-й армии и на переправах через Северский Донец. У Тимошенко вообще прослеживается такая привычка: в кризисных ситуациях бросать управление и уезжать на природу. Самое замечательное, что здесь же «встретили командующего Южным фронтом Малиновского». И вот два командующих фронтом «управляют» переправой у Ивановки! Снова согласимся с содокладчиками: « Такое самоустранение от руководства войсками армий в целом окончательно приводило к потере управления войсками и порождало стихийность в боевых действиях на поле боя» .

Когда умер Сталин, а Хрущев стал во главе Коммунистической партии и Советского правительства, появилась возможность валить все «на начальство». Да что там, можно было самому диктовать историю. Под пристальным вниманием генсека появилась на свет шеститомная «История Великой Отечественной войны Советского Союза», в которой о харьковских событиях рассказывается следующее:

«Военный совет Юго–Западного направления принял решение прекратить дальнейшее наступление на Харьков и, быстро перегруппировав войска, создать сильную группу для отражения контрудара группы «Клейст». Ставка Верховного Главнокомандования не утвердила это отвечавшее обстановке решение и потребовала… силами Юго–Западного фронта продолжать наступление на Харьков, а 9-й и 57-й армиями Южного фронта и имевшимися на этом направлении резервами отразить контрудар противника». Далее сообщается, что прозорливый член Военного совета Н.С. Хрущев «с решением Ставки не согласился… обратился непосредственно к Верховному Главнокомандующему с предложением немедленно прекратить наступление на Харьков, а основные усилия Юго–Западного фронта сосредоточить для отражения контрудара противника. Но Ставка настаивала на выполнении ранее отданных приказов». В редакционную комиссию фундаментального труда очень естественно вписался закадычный друг Баграмян.

После брежневского переворота советская историческая наука доказала, что главным полководцем войны был герой Малой Земли, а с Хрущевым в ходе харьковской операции Верховный Главнокомандующий ни разу «непосредственно» не общался и вообще мнение его по военным вопросам не ценил ни в грош. Уже будучи на пенсии, Никита Сергеевич в своих «Воспоминаниях» обиделся на маршала Василевского — это он, оказывается, неправильно информировал Сталина: «…безусловно, не смогу обойти своего разговора с Василевским. Он произвел на меня тогда тяжелое впечатление. Я считал, что катастрофы, которая разыгралась под Барвенково, можно было бы избежать, если бы Василевский занял позицию, которую ему надлежало занять. Он мог занять другую позицию, но не занял ее и тем самым, считаю, приложил руку к гибели тысяч бойцов Красной Армии в Харьковской операции… Василевский, поступив неправильно, не выполнил своего долга воина и не пошел с докладом к Сталину во время Харьковской операции».

Но это будет после.

Пока же для сталинских «братьев и сестер» Совинформбюро состряпало очередную брехню под названием «О боях на харьковском направлении». Сообщалось, что советская операция на харьковском направлении была предпринята с целью сорвать германское наступление на Ростов, о котором своевременно узнало наше командование. При этом захват Харькова «не входил в планы» и теперь, после двух недель боев «можно сказать, что основная задача, поставленная Советским Командованием, — предупредить и сорвать удар немецко-фашистских войск — выполнена» (в письме Военному совету Юго–Западного фронта Сталин указывал: «Если бы мы сообщили стране во всей полноте о той катастрофе — с потерей 18–20 дивизий, которую пережил фронт и продолжает еще переживать, то я боюсь, что с Вами поступили бы очень круто» . Верховный давал Тимошенко шанс исправиться). Немцы, согласно официальной сводке, потеряли убитыми и пленными около 90 тысяч человек, 540 танков, не менее 1500 орудий, до 200 самолетов, советские войска — «убитыми до 5 тысяч, пропавшими без вести 70 тысяч человек», 300 танков, 832 орудия и 124 самолета. На население, привыкшее читать между строк, эти новости произвели гнетущее впечатление.

Александр Верт, корреспондент английской газеты «Санди Тайм», аккредитованный в СССР в годы войны, также подтверждает, что Харьковское сражение власти пытались преподнести как победу Красной Армии, для чего: «…в начале июня иностранных корреспондентов специально возили в лагерь военнопленных близ Горького: но те 600–700 пленных, которых нам показали, были, несомненно, захвачены на первом этапе Харьковской операции — то есть в ходе советского наступления 12–17 мая. Большинство их, хотя и проклинали свое «невезение», держались, несмотря ни на что, чрезвычайно нахально; они твердили, что в 1942 г. Германия разобьет Россию, и ни на минуту не соглашались поверить в своевременность открытия какого-либо второго фронта».