Владимир Бешанов - Год 1942 - «учебный». Издание второе

Младший сержант роты ПТР 293 СД Багатиков Иван Матвеевич…в беседе с бойцами о действиях наших частей в районе Лозовой заявил: «…70 тысяч бойцов и командиров, о которых идет речь в газете, не пропали без вести, а перешли к противнику. Я тоже возьму автомат, перестреляю командиров и с автоматом перейду к немцам…»

…Красноармеец 1059 СП Пилипчук в присутствии ряда красноармейцев заявил: «…Видно по ходу войны, что Красной Армии не победить немецкой армии и немец с Украины никуда не уйдет. Счастливый тот, кто остался в тылу у немцев, живет себе припеваючи и работает дома…»

…Красноармеец 349 СД Макогонов красноармейцам своего подразделения говорил: «…Если бы всем повернуть оружие против комиссаров и командиров, то войне через десять минут был бы конец и вновь бы восстановилось единоличное хозяйство и было бы продуктов вдоволь…»

…Командир 855 СП, 278 СД майор Федоров среди командного состава полка высказался о том, что Тимошенко плохой вояка и он гробит армию.

Начальник штаба артиллерии 76 СД капитан Свечкин в беседе с работниками штаба заявил: «…Нас предали. Пять армий бросили немцу на съедение. Кто-то выслуживается перед Гитлером. Фронт открыт, и положение безнадежное…»

Обстановка ухудшается с каждым днем, и сталинский «барометр» показывает «бурю». 23 июля Верховный пишет письмо Черчиллю: «Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год». Но Англии не под силу в одиночку осуществить высадку в Европе, Соединенные Штаты едва начали преодолевать кризис на тихоокеанском театре и пока не способны оказать достаточно эффективную помощь своим союзникам. Да и Гитлер, под воздействием июньских англо-американо-советских заявлений, с одной стороны, и «грандиозных» военных успехов на Востоке — с другой, предпринял определенные шаги. Еще 9 июля он издал приказ, в котором говорилось:

«Быстрые и громадные успехи на Востоке могут поставить Англию перед альтернативой: или немедленно предпринять крупную десантную операцию для открытия второго фронта, или потерять Советскую Россию как политический и военный фактор. Поэтому с большой вероятностью следует считаться с тем, что вскоре состоится высадка противника в зоне командования Запада».

Этим приказом предписывалось убытие моторизованной дивизии СС «Адольф Гитлер» из состава 1-й танковой армии и мотодивизии СС «Рейх» из группы армий «Центр» на Запад. Далее, командованию армии резерва надлежало немедленно укомплектовать три пехотные дивизии и перебросить из Запад как можно скорее, что возможно было сделать лишь в ущерб посылке пополнений на Восток. Еще две пехотные дивизии были изъяты из группы армий «А» во второй половине июля. На побережье Атлантики и Средиземного моря разворачивались примерно 200 новых артиллерийских батарей береговой обороны и 25 крепостных батальонов. Наконец, ВВС должны были немедленно перебросить с Востока на Запад две авиагруппы бомбардировочной авиации.

Александр Верт об этих днях пишет: «Что произошло в Ростове? Как в печати, так и в частных беседах по этому поводу делалось много туманных намеков. Все они сводились к тому, что некоторые соединения Красной Армии впали в панику и бежали от бешеного натиска немцев… Из сообщений печати явствовало, что никакого приказа об оставлении города войскам не давалось. Многие генералы и офицеры были понижены в должности и звании. По всей стране пронеслось требование: «Возьмите себя в руки!», и это требование нашло громкий отклик в печати. В последовавшие затем дни все больше и больше писалось о введении «железной дисциплины»; вина за падение Ростова открыто возлагалась на «трусов и паникеров», не выполнивших свой долг по обороне города.

Во всем этом «ростовском деле» есть некоторые озадачивающие стороны. С военной точки зрения чрезвычайно сомнительно, чтобы в создавшейся в июле 1942 г. обстановке можно было оборонять город более или менее длительное время. Говорили даже, что всякая попытка сделать из Ростова второй «Севастополь» могла кончиться лишь окружением, а это повлекло бы за собой напрасную гибель многих тысяч очень нужных людей. Как бы то ни было, но оставление Ростова без приказа дало толчок для проведения широкой психологической, а также организационной кампании… Именно после падения Ростова командование Красной Армии приняло решительные меры к пресечению дальнейших случаев беспорядочного отступления».

Как отмечалось в официальном издании «Великая Отечественная война Советского Союза»: «Неудачи в Крыму, в районе Харькова, под Воронежем и в Донбассе отрицательно повлияли на боеспособность наших войск. Появились факты трусости, паникерства, нарушения дисциплины и воинского порядка. Это вызвало большую тревогу и партии и правительства».

Обеспокоенное правительство 28 июля 1942 года издало знаменитый приказ наркома обороны № 227.

Этот приказ, с одной стороны, упоминается во всех работах, посвященных событиям 1942 года, в мемуарах всех генералов и негенералов, в том числе и немецких, как знаковое событие, как документ, сыгравший выдающуюся роль в организации отпора германскому нашествию:

«…приказ № 227 чрезвычайно благотворно повлиял на боеспособность войск. Каждый глубоко проникся мыслью о необходимости стоять насмерть в бою и делал для победы все, что мог» (генерал армии С.М. Штеменко).

«Приказ № 227 — один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания, по степени эмоциональной напряженности… Я, как и многие другие генералы, видел некоторую резкость оценок приказа, но их оправдывало очень суровое и тревожное время. В приказе нас прежде всего привлекало его социальное и нравственное содержание» (маршал A.M. Василевский).

«…минометная рота старшего лейтенанта Попова и не подозревала, что оно уже есть, это жесткое, но по-большевистски правдивое слово Сталина» (генерал-полковник К.И. Провалов).

С другой стороны, такой вроде бы важный исторический документ мы долгое время, практически до развала СССР, не имели возможности прочитать. Более чем на сорок лет он был погребен в тайниках сверхсекретных архивов и впервые был опубликован в 1988 году, хотя его общее содержание было известно каждому гражданину — ведь в свое время приказ доводили «всем ротам, эскадронам, батареям, эскадрильям, командам и штабам» Красной Армии.

Что же в нем было такого особенного?

Почему его упрятали в спецфонды, понятно: «В приказе намечались меры по укреплению боевого духа и дисциплины войск, указывалось на необходимость объявить решительную войну трусам, паникерам, нарушителям дисциплины».