Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе

И не против «планов войны» выступал, конечно, Ворошилов, а против сомнительного бумаготворчества насчёт новых схем управления и прочего, включая строительство командных пунктов и т. п. Эта возня действительно могла дать толчок такой утечке информации, которую Гитлер с надеждой ждал всю первую половину 1941 года, и злился, что русские не дают убедительного повода к превентивной войне.

Далее…

Если бы нарком обороны Тимошенко, начальник Генштаба Жуков, начальники управлений видов и родов войск наркомата обороны, руководство приграничных военных округов с весны 1941 года действительно жили близостью войны — как в этом уверяет Георгий Константинович, — то начало войны было бы совершенно иным!

Мы знаем достаточно, чтобы согласиться с такой констатацией. Можно было и полевые аэродромы замаскировать, и технику рассредоточить, и вопросы связи и снабжения заранее решить, и формирование новых соединений проводить ответственней, и дислокацию войск по плану прикрытия выстроить умнее…

А при этом надо было постоянно контролировать ситуацию на местах в реальном масштабе времени. И не только по донесениям, а обязательно — в режиме оперативной активной обратной связи и лично.

Вот чем надо было заниматься военному ведомству, а не надоедать высшему политическому руководству прожектами перестройки государственного управления на случай войны. Ведь если бы война началась «штатно», то ничего особо перестраивать не пришлось бы! Имелись устоявшиеся органы политического управления: Политбюро, аппарат ЦК, аппарат Верховного Совета; органы хозяйственного управления — Совнарком и Госплан СССР, а также и органы военного управления — НКО, НК ВМФ и Генштаб.

Если бы всё шло «штатно», то и бомбоубежища для столичных штабов не потребовались бы… Думал ли Сталин, что Павлов сдаст Минск через неделю после начала войны!

Создавать чрезвычайные органы управления можно и нужно лишь в чрезвычайных обстоятельствах! И поскольку безответственность, нераспорядительность — при всей внешней загрузке перед войной — аппарата Тимошенко и Жукова и их самих с началом войны создала эти самые чрезвычайные обстоятельства, пришлось создать чрезвычайный орган управления — Государственный Комитет Обороны, который сосредоточил в себе всю полноту управления страной.

Предусмотреть же заранее, что его вроде бы соратники и сотрудники, а также подчинённые этих сотрудников доведут до чрезвычайных мер, Сталин не мог. Он сам был воплощённым долгом и предполагал это в других. Когда в декабре 1944 года генерал де Голль спросил у Сталина — почему он так много работает, Сталин, в соответствии с официальной записью беседы, ответил, что «это, во-первых, дурная русская привычка, а во-вторых, объясняется большим размахом работы и той ответственностью, которая возлагается на него таким размахом работы…».

Увы, у многих сотрудников Сталина по военному и прочим «ведомствам» размах был, а вот ответственность… Что было делать Сталину? Отыскивать новых? Где? Есть то ли апокриф, то ли быль о том, как Сталин в ответ на некое замечание сказал: «Нет у меня других членов Союза советских писателей». Вот так и с военными кадрами — надо было начаться войне с её жёсткими «квалификационными» требованиями, чтобы неизвестные лично Сталину генерал-майоры начали восхождение к маршальским звёздам и местам на проводимых лично Сталиным совещаниях.

Да, перед войной многие работали много — в том числе и Тимошенко с Жуковым. Но в чём же сказались результаты этой работы сразу после 22 июня 1941 года? Результаты работы Сталина к 22 июня 1941 года были налицо: мощный промышленный и оборонный потенциал России, обеспечивающий перспективы своего развития, а также мощная — в принципе — и неплохо оснащённая, с отличными перспективами развития Красная Армия…

Наконец, результатом деятельности большевика Сталина стали не менее тридцати-сорока миллионов новых, преданных России и Советской власти граждан, которые с началом войны быстро и сознательно перешли на военный режим жизни.

А каковы результаты работы НКО и Генштаба? Стоящие крыло к крылу — как на параде — сотни боевых самолётов, разбомблённые на земле в первые же часы войны? Лишённые боевого управления соединения? Отсутствие устойчивой радиосвязи даже в звене «фронт-армия», не говоря уже о звене «корпус—дивизия» и тем более «дивизия — полк»?

Неужели армейское руководство не смогло бы в последние предвоенные годы — если бы сознавало всю важность задачи — обеспечить войска парой тысяч надёжных радиостанций с достаточным радиусом действия? Но это Сталин мог ещё в 1934 году беспокоиться об установке раций на боевые самолёты, а, скажем, Тухачевский даже в 1937 году видел перспективный вариант связи на поле боя в… посыльных собаках.

Подобной, оторванной от реальных нужд дня, «Тухачевской отрыжкой» часть руководства РККА страдала не только в 1941-м, но даже в 1942 году. И с началом войны Сталин неожиданно столкнулся с необходимостью всё более переводить линии и чисто военного управления на себя …

И тут, конечно, не обошлось без накладок… Но была ли в том вина Сталина? В начале «хрущёвского» марта 1964 года маршал Жуков утверждал именно это, написав в письме В.Д. Соколову:

«До 10 июля Главкомом и Председателем Ставки был ТИМОШЕНКО, но это был юридический Главком. А фактический ГК был СТАЛИН. Без утверждения СТАЛИНА ТИМОШЕНКО не имел возможности отдать войскам какое-либо принципиальное распоряжение. СТАЛИН ежечасно (выделение везде моё. — С.К. )вмешивался в ход событий, в работу Главкома, по несколько раз на день вызывал Главкома ТИМОШЕНКО и меня в Кремль , страшно нервничал, бранился и всем этим только дезорганизовал и без того недостаточно организованную работу Главного командования в осложнившейся обстановке…»

Уважаемый Георгий Константинович не мог знать в 1964 году, что в 2008 году издательство «Новый хронограф» тиражом в 350 (триста пятьдесят) экземпляров издаст «Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (в Кремле. — С.К. )»в 1924–1953 годах», извлечения из которых в 1995 году обнародовал генерал Горьков.

В «кремлёвском журнале» фиксировались даже пятиминутные визиты, и вот сводка данных по пребыванию Тимошенко и (или) Жукова в Кремле у Сталина с 22 июня по 10 июля 1941 года:

22 июня: Тимошенко, Жуков — вход в 5.45, выход в 8.30.

23 июня: Тимошенко — вход в 3.30, выход в 6.10; вход в 18.59, выход в 20.45; вход в 23.55, выход в 0.55.

24 июня: Тимошенко — вход в 17.30, выход в 20.55

25 июня: Тимошенко — вход в 1.40, выход в 5.50; вход в 20.20, выход в 24.00