Ю Фельштинский - Архив Троцкого (Том 1)

Итак: левые "должны были бы" владеть властью, но они ее окончательно утратили; государственная власть принадлежала правым; военная власть, неизмеримо более могущественная, оказалась целиком в руках чанкайшистского "центра", который и стал центром заговора. При таких условиях не трудно понять, почему "движение рабочих и крестьян" не могло как следует развертываться.

Тань Пиншань дает еще более точную характеристику того, как "единственно правильная линия" выглядела на деле:

"...Мы практически пожертвовали интересами рабочих и крестьян... После длительных переговоров с нами правительство не выпустило даже закона о профсоюзах... Правительство не приняло требований крестьянства, выдвинутых нами от имени различных общественных организаций. Когда между крупными помещиками и крестьянской беднотой вспыхивали конфликты, правительство всегда становилось на сторону первых."

Как же это могло случиться? Тань Пиншань осторожно указывает две причины:

а) "Левые лидеры не способны упрочивать и расширять

свое влияние посредством политической власти";

б) Правое крыло, "отчасти вследствие нашей неправильной

тактики, получает возможность действовать".

Таковы те политические отношения, которые получили

пышное название "блока четырех классов". Такими "блока

ми" полна как революционная, так и парламентская история

буржуазных стран: крупная буржуазия ведет за собой в поводу

мелкобуржуазных демократов, фразеров единого националь

ного фронта, а эти последние, сбивая с толку рабочих, тащут

их в хвосте буржуазии. Когда пролетарский "хвост", вопреки

усилиям мелкобуржуазных фразеров, начинает слишком силь

но напирать, буржуазия приказывает своим генералам рубить

по "хвосту". Тогда соглашатели глубокомысленно констатиру

ют, что буржуазия "изменила" национальному делу.

Но ведь китайская буржуазия "все же" боролась с импе

риализмом? И этот аргумент есть бессодержательное общее

место. Соглашатели всех стран всегда уверяли в соответствен

ных случаях рабочих, что либеральная буржуазия борется

против реакции. Китайская буржуазия использовала помощь

мелкобуржуазной демократии в борьбе с империализмом

только для того, чтобы заключить с этим империализмом союз против рабочих. В результате Северного похода буржуазия стала сильнее, рабочие слабее. Линия, подготовляющая такой результат, есть ложная линия. "Мы практически пожертвовали интересом рабочих и крестьян", -- говорит Тань Пиншань. Для чего? Для поддержания блока четырех классов. А результат? Крупнейший успех буржуазной контрреволюции, упрочение пошатнувшегося империализма, ослабление СССР. Такая политика преступна. Не осудив ее беспощадно, нельзя шагу сделать вперед.

Тезисы оправдывают линию, которой нет оправдания

12. Тезисы пытаются и теперь еще оправдать ту политику,

которая связала партию пролетариата с крупной буржуазией

в рамках одной и той же организации, Гоминьдана, причем

все руководство оказалось в руках буржуазии. Тезисы гласят:

"Это была линия... на использование правых, их связи и их

опыта, поскольку они подчиняются (!) дисциплине (!) Гоминь

дана". Теперь-то мы уж, казалось, хорошо знаем, как буржуа

зия подчинялась "дисциплине" и как пролетариат использо

вал правых, т. е. крупных и средних буржуа, их "связи"

(с империалистами) и их "опыт" (удушения и расстрела рабо

чих). Казалось бы, повесть об этом "использовании" записана

кровавыми письменами в книгу китайской революции. Между

тем, тезисы говорят: "Последующие события целиком под

твердили правильность этой линии". Дальше идти некуда!

Из грандиозного контрреволюционного переворота тезисы Сталина делают тот поистине жалкий вывод, что политика "изоляции правых" внутри единого Гоминьдана должна быть "заменена" политикой "решительной борьбы" с правыми. Это после того, как правые "товарищи" по партии заговорили языком пулеметов.

13. Тезисы ссылаются, правда, на прежние "предсказания"

неизбежности отхода буржуазии от революции. Но разве та

кие предсказания сами по себе достаточны для политики

большевизма? "Предсказание" отхода буржуазии есть пустое

общее место, если оно не связано с определенными политиче

скими выводами. В цитированной уже статье, одобряющей

официальную линию Мартынова, Дан пишет:

"В движении, объемлющем столь антагонистичные классы, вечным единый фронт, разумеется, быть не может" ("Социалистический вестник", 22 апреля 1927 г., стр. 3).

Значит, и Дан признает "неизбежность отхода буржуазии". Фактическая же политика меньшевизма в революции состоит в расчете на сохранение единого фронта во что бы то ни стало, как можно дольше, ценою приспособления своей политики к политике буржуазии, ценою урезки лозунгов и активности масс и даже -- как в Китае -- ценою организационного подчинения рабочей партии политическому аппарату буржуазии. Большевистский же путь состоит в безусловном политическом и организационном отмежевании от буржуазии, в беспощадном разоблачении буржуазии с первых шагов революции, в разрушении всяких мелкобуржуазных иллюзий насчет единства фронта с буржуазией, в неустанной борьбе с буржуазией за руководство массами, в беспощадном изгнании из компартии всех, кто сеет надежды на буржуазию или прикрашивает ее.

Два пути и ошибки прошлого

14. Тезисы тов. Сталина пытаются, правда, противопоста

вить друг другу два пути развития китайской революции:

один -- под руководством буржуазии, значит, при подавлении

ею пролетариата и при неизбежности ее союза с иностран

ным империализмом; другой -- под руководством пролетариа

та -- против буржуазии.

Но для того, чтобы перспектива этого второго пути буржуазно-демократической революции не была пустым словом, надо открыто и прямо сказать, что все руководство китайской революцией находилось до сих пор в непримиримом противоречии с этим путем. Оппозиция подвергалась и подвергается ожесточенной критике именно потому, что оппозиция с самого начала выдвинула ленинскую постановку, т. е. путь борьбы пролетариата с буржуазией за руководство угнетенными массами города и деревни в рамках и на основе национально-демократической революции.

15. Из тезисов Сталина вытекает, будто пролетариат может

отделиться от буржуазии лишь после того, как она сама от

швырнет его, разоружит, обезглавит и растопчет. Но ведь

как раз по такому пути развернулась революция-выкидыш

1848 года134, когда пролетариат не имел самостоятельного зна

чения, шел за мелкобуржуазной демократией, которая, в свою очередь, плелась за либеральной буржуазией и подвела рабочих под нож Кавеньяка. Как ни велики действительные своеобразия китайской обстановки, но то основное, что характеризует революционный путь 1848 года, повторилось в китайской революции с такой убийственной точностью, как если бы на свете не было ни уроков 1848, 1871ш, 1905, 1917 годов, ни ВКП, ни Коминтерна.