Гвидо Препарата -

В Прибалтике привычная схема была несколько изменена, так как там — как это ни парадоксально — присутствовали регу­лярные германские войска и подразделения Добровольческого корпуса под общим командованием генерала фон дер Гольца. Одна из статей соглашения о перемирии допускала оставление немецких армий в Курляндии*

* Старинная историческая область, расположенная но обе стороны гра­ницы между Латвией и Литвой.

в качестве временной профилак­тической меры — для недопущения русского вторжения в этот регион (85), который союзники желали сделать буферной зо­ной между Россией и Германией.

Когда в июне 1919 года Гольц был готов протянуть руку помо­щи белому командующему генералу Юденичу, начавшему широ­комасштабное наступление на Петербург, от германского прави­тельства поступил приказ, безапелляционно продиктованный союзниками, потребовавшими немедленного отвода войск. Ар­мии фон дер Гольца были расформированы и эвакуированы на родину. Позже фон дер Гольц с горечью вспоминал, как северная армия Юденича — это скопище голодных оборванцев — была по­головно уничтожена после того, как [британцы] спровоцирова­ли ее на выступление, а потом самым бессовестным образом об­манули (86).

На юге положение большевиков облегчила Франция, прину­див другого своего протеже на востоке, Польшу, у которой были территориальные споры с Россией, заключить два последовав­ших друг за другом перемирия с русскими. После этого Красная Армия под командованием молодого генерала Михаила Тухачевского, получив необходимые подкрепления, нанесла поражение Деникину осенью 1919 года и Врангелю, второму после Деники­на главнокомандующему сил белых, в следующем, 1920 году, раз и навсегда покончив с южным очагом антибольшевистского со­противления. Командиры белых полков и эскадронов спешно эвакуировались морем на судах союзников, а кони белых коман­диров, брошенные на крымском берегу, бросались в воду и плы­ли вслед за своими хозяевами (87).

Япония, единственная морская держава, державшая в России значительный военный контингент численностью 70 тысяч сол­дат, способных нанести удар большевикам, но так и не сделав­ших этого (88), наконец отступила в 1922 году, успев предвари­тельно обескровить Колчака, допустить неописуемые насилия, чинимые казачьими головорезами, и, самое главное, оконча­тельно поставить под свой контроль Маньчжурию. В 1922 году царская империя стала называться СССР, Союзом Советских Со­циалистических Республик. Таким образом, «великий вообража­емый враг» Запада был — на довольно дальнюю историческую перспективу — создан (89).

Президент США Вильсон выразил глубокое удовлетворение тем, что «русским самим была предоставлена возможность ре­шать свои внутренние дела» (90). Государственный секретарь Лэнсинг, официальный американский антикоммунист того вре­мени, покорно вторил своему шефу в начале 1920 года: «Мы сде­лали все, что было в наших силах в этой невозможной ситуа­ции, вызванной неумением Колчака создать боеспособную армию» (91).

Внешне лидеры морских держав были помешаны сложив­шейся в результате весьма своеобразной геополитической си­туацией, так как перспектива столкновения с антизападной коммунистической диктатурой, утвердившейся на территории, в шестьдесят раз превосходящей территорию германского рей­ха, вызывала у союзников меньшую тревогу, чем притязания нем­цев в Центральной Европе. Действительно, в декабре 1918 года Ллойд Джордж уверял кабинет министров в том, что большевистская Россия ни в коем случае не представляет [для Англии] такой угрозы, «как старая Российская империя с ее агрессив­ными лидерами и многомиллионными армиями» (92), а годом позже он снова, совершенно откровенно, разбил последние надежды сопротивлявшихся белых, заявив, что воссоздание гре­зившейся Колчаку и Деникину «единой и неделимой России» от­нюдь не соответствует «высшим интересам» Британии (98).

Для того чтобы их не обвинили в циничном равнодушии, со­юзники оправдывались тем, что поставили белым тонны и тон­ны военного снаряжения и потратили на Белое движение мил­лионы и миллионы долларов, хотя общеизвестно, что сам Черчилль находил такие заявления «большим преувеличением, поскольку британская помощь состояла главным образом из из­лишков, оставшихся после Первой мировой войны, бесполез­ных для Британии и не имевших практически никакой денеж­ной ценности» (94).

Можно с большой долей вероятности предположить, что получателями настоящей помощи союзников, как подозревали многие, были вовсе не белые, но, вопреки всем геополитиче­ским выкладкам, именно красные.

Объем западной помощи большевикам точно неизвестен, хо­тя, например, в начале 1918 года было достаточно ясно, что Со­единенные Штаты выделяли фонды для большевистской России на приобретение вооружения и военного снаряжения через дель­ца с Уолл-стрит Рэймонда Робинса, для которого Троцкий был «величайшим евреем после Иисуса» (95).

Значительное количество контрактов, концессий и лицен­зий, выданных ленинской империей американским фирмам во время Гражданской войны и непосредственно после ее оконча­ния, служит неопровержимой уликой, свидетельствующей о финансовой поддержке большевизма западными союзниками с самого начала: 25 миллионов долларов советских комиссион­ных американским промышленникам за период с июля 1919-го по январь 1920-го (96), не говоря о концессии на добычу асбес­та, выданную Арманду Хаммеру в 1921 году (97), и о договоре аренды, заключенном на шестидесятилетний срок (начиная с 1920 года) с Фрэнком Вандерлипом*

* Председатель правления нью-йоркского «Нэшнл сити банк».

и его консорциумом, пре­дусматривавшем эксплуатацию месторождений угля и нефти, а также осуществление рыболовства в северо-сибирском регио­не площадью 600 тысяч квадратных километров («Frankfurter Zeitung», 21 ноября 1920 года) (98).

Наконец, в 1933 году советское правительство, после внима­тельного «прочтения американских документов», отказалось от «любых и всяких претензий... на возмещение ущерба, якобы причиненного Соединенными Штатами Советскому Союзу их участием в [сибирской] военной интервенции» (99); по не впол­не понятным причинам красным потребовалось целых трина­дцать лет, чтобы официально признать, что генерал Грейвс явился в Сибирь за тем, чтобы помогать, а не мешать им.

Никогда эти страны не показывали себя с худшей стороны, чем это сделали союзники в России в период между7 1917 и 1920 годами. Среди прочего их усилия всегда были направ­лены на то, чтобы скомпрометировать врагов большевизма и укрепить позиции коммунистов. Этот фактор настолько ва­жен, что, я думаю, большевики едва ли смогли бы победить в России, если бы западные правительства не привели их к этому своим злонамеренным вмешательством... Все воен­ные экспедиции были не чем иным, как отвлекающим поли­тическим шоу, имевшим сложное и темное происхождение... в том, что касалось их мотиваций и множества соображений, не имевших ничего общего с желанием свергнуть советскую власть по идеологическим причинам (100).