Гвидо Препарата -

Часть 1

Джон Ди. «Британская монархия» [1577] (1)

Неожиданный и быстрый рост Германской империи во второй половине девятнадцатого века заставил Британское государст­во искать способы очищения огромного массива континен­тальной суши от вероятных противников. Главной целью стало недопущение прочного союза между Россией и Германией. Британия постаралась воспрепятствовать такому союзу, под­писав тройственное соглашение с Францией и Россией (1907) и приступив, таким образом, к стратегическому окружению Германии. После того как война разразилась, операцию углуби­ли привлечением помощи со стороны Соединенных Штатов в тот момент, когда казалось, что русское звено союзнической цепи готово треснуть (1917). Когда на Востоке образовалась опасная брешь, Британия поспешила заделать ее, поощряя в России либеральный эксперимент под руководством марио­неточного правителя, адвоката Керенского, который, правда, всего через несколько месяцев канул в небытие. На фоне этих событий в качестве возможной альтернативы в Россию, но хи­троумно сплетенной тайной сети и с участием таких тайных агентов, как русский подданный Парвус Гельфанд, были доставлены революционные нигилисты — так называемые большевики, руководимые радикальным интеллектуалом Ле­ниным, — в надежде на то, что их появление приведет к уста­новлению деспотического режима, полярность которого (ма­териалистическая, антиклерикальная и антифеодальная) явится противовесом германскому рейху. Вовлечение в войну Соединенных Штатов стало частью более широкого замысла в диапазоне от военного усиления на Западном фронте до сио­нистской пропаганды совместной (с Британией) оккупации Палестины, представлявшей собой важнейшую геополитиче­скую зону раздела Востока и Запада. Первая стадия уничтоже­ния Германии завершилась капитуляцией Германии в исходе Первой мировой войны.

Если мы хотим понять природу возникновения и подъема на­цизма и суть конфликта между Британией и германским рей­хом, то нам вначале следует ознакомиться с международными отношениями новой германской нации начиная с 1870 года.

Все стало окончательно ясно к 1900 году.

Каким бы парадоксальным ни казалось такое утверждение, но верно то, что Германская империя возникла из постнаполеоновской трясины: нация, собранная из беспорядочного скопле­ния воинственных княжеств, была наконец консолидирована «железом и кровью» вокруг самого воинственного из герман­ских государств — Прусского королевства. Вот так в семидеся­тые годы девятнадцатого века перед глазами изумленного Запа­да восстал из ничего Второй германский рейх.

Это было весьма неустойчивое сооружение: соединение фе­одальной алчности и впечатляющих научных достижений. В конечном итоге получилось весьма причудливое сочетание несгибаемой прусской армии с лучшими на всем Западе му­зыкой, физикой, химией, политической экономией, историо­графией, философией и филологией. Начало было поистине устрашающим и величественным.

Достаточно скоро это новое династическое германское го­сударство, вполне сознававшее свой могучий потенциал и пре­исполненное самоуверенности, привлекло самое пристальное внимание великой британской державы (2). В те первые дни Англия мало интересовалась германской политикой, занятая колониальным соперничеством с Францией и «большой иг­рой» в Центральной Азии, куда были отвлечены большие мас­сы войск для противостояния с царской Россией (3). Германия же в силу своей раздробленности ускользала от пристального внимания британских генералов. Дело не в том, что герман­ская торговля не имела для Британии никакого значения, — справедливо как раз противоположное. Но когда, под руковод­ством блестящего стратега и имперского канцлера (1870-1890) Отто Бисмарка, постепенно изменилась природа торговых отношений между Британией и Германией, то есть когда по­следняя перестала в этих отношениях быть поставщиком про­довольствия и покупателем промышленных товаров, а, напро­тив, стала самостоятельной промышленной державой, тогда британское министерство иностранных дел и теневые клубы, проникнутые мрачными предчувствиями, принялись обдумы­вать складывавшуюся ситуацию (4).

Было очевидно, что Германия извлекает немалые выгоды от простого заимствования: немцы имели возможность в готовом виде получать технологии от своих европейских партнеров и значительно их усовершенствовать, что позволяло избежать бремени больших расходов на предварительные исследования. Но даже развивающееся без ограничений промышленное про­изводство остается проблематичным: если предприятия хотят иметь прибыль, то национальная буржуазия редко может по­ложиться на местные, внутренние рынки — они, как правило, оказываются слишком узкими и быстро насыщаются. Куда мож­но сбыть излишки произведенной продукции, чтобы получить доход? Куда сбрасывает свои излишки Британия? В свои коло­нии. Исходя из этого Германия тоже ринулась добывать себе «место под солнцем».

Национальные расходы на снаряжение военных кораблей, создание и содержание заморской колониальной администра­ции, как правило, намного превосходят денежную прибыль от защищаемых таким образом интересов и, естественно, подвер­гались и подвергаются обоснованной и резкой публичной кри­тике. Но в действительности колонии также служили удобным плацдармом для осуществления имперских интриг. Несмотря на то что имперский канцлер Бисмарк хотел, прежде всего, консо­лидировать Германию на континенте, то есть в ее естественном, центральноевропейском положении, путем плетения прочной, укрепленной дипломатическими связями сети, в которой Герма­ния должна была отстоять свое место среди других «крупных иг­роков» (Британии, России, Австро-Венгрии и Франции), право­мерные интересы коммерческих предприятий стали настолько убедительными, что железный канцлер изменил свое отноше­ние к делу и благословил колониальные амбиции рейха. Этот по­ворот произошел в первой половине восьмидесятых годов де­вятнадцатого века.