Гвидо Препарата -

Платежный баланс имеет сложную составную природу и включает в себя текущий счет и баланс движения капитала. Текущий счет — это опись всех торговых достижений государ­ства; задача текущего счета — наблюдение за несоответствием между импортом и экспортом осязаемых товаров (то есть за торговым балансом) и за так называемыми невидимками: аренда кораблей, страховые премии и выплаты по процентам. Игра на таких невидимках всегда была сильной стороной, на­стоящим форте Британской империи. Баланс движения капи­тала, напротив, отражал разницу между притоком и оттоком фондов относительно национального финансового центра. Главным инструментом регулирования этих денежных потоков была процентная ставка. Банк мог значительно поднять ее и тем самым привлечь иностранные деньги в свои банки; как говорили в то время, ставка в 7-10 процентов способна притя­нуть деньги даже с луны. Напротив, низкие процентные ставки у себя дома неизбежно заставят отечественных держателей зо­лота искать более высокой прибыли на свои праздные фонды за границей.

Очевидный недостаток политики «высокой ставки» у себя дома, заключался, однако, в удушении собственной экономики; такая политика приносила выгодные барыши финансовым ком­паниям, банковской решетке и праздным собственникам, но вредила всем остальным. Таким образом, применять этот ин­струмент регуляции надо было осторожно и дозировано и ни­когда слишком долго. Если деньги дорожают, то удорожаются и инвестиции, и работа тормозится и останавливается.

В том, что касается движения золота, на эффекте изменений банковской ставки зиждется возможность достижения жела­емого результата максимально быстрым способом. Этот способ безошибочно применяли как основной принцип «оздоровле­ния финансов» во времена кризисов, то есть когда опасность грозила надежности покрытия центрального банка, так как ор­ды спекулянтов стремились избавиться от отечественной валю­ты и обменять ее на золото; происходила «утечка» банковского резерва.

Если валюта падала, а казначейство оставалось пассивным наблюдателем, то спекулянты занимали еще большие количества местной валюты, меняли ее на золото, а потом, дождавшись дальнейшего падения, снова конвертировали в нее золото, иг­рая на снижении курса. Этот процесс мог повторяться до бес­конечности. Можно было рассчитывать на то, что значитель­ное повышение банковской процентной ставки (например, с трех до восьми процентов) сможет привести к усмирению спекулянтов (так как для последних заимствования становятся слишком дорогими), и, что еще более важно, эта мера мгновен­но привлекает зарубежных инвесторов с их фондами, которы­ми пополняются банковские резервы и за которые банк готов платить «сверх», то есть разницу в ставке (в нашем случае это 5 процентов).

Когда страна испытывает дефицит платежного баланса в от­ношениях с другой страной либо из-за того, что покупает за гра­ницей больше, чем продает, либо вследствие оттока капитала, либо из-за того и другого вместе, то ей приходится устанавли­вать рассчитываться с партнером в золоте. Если страна теряет золото, соответственно уменьшается «покрытие» центрального банка: государству приходится ограничивать количество кре­дитных денег в обращении для того, чтобы поддерживать дан­ное и работоспособное соотношение (золота и банкноты). И что делало такое государство? Оно поднимало процентную ставку, подавая этим сигнал, что снижает доступность к налич­ным деньгам из-за золотого кровопускания. В результате экс­портеры капитала — все эти паразитирующие собственники, вкладывавшие в отечественную валюту, превращавшие ее в зо­лото и переправлявшие золото туда, где оно приносило боль­шую прибыль, — оказывались в неудобном положении, а у иност­ранных инвесторов возобновлялся интерес на внутреннем рынке капиталов данной страны из-за возрастания процентной ставки. Таким образом, можно было рассчитывать на то, что зо­лото снова потечет домой и равновесие, то есть паритет, будет восстановлено (6). Напротив, страна, обогатившаяся за счет мощного притока золота, которое устремляется в нее на волне устойчиво положительного платежного баланса (благодаря ус­пешному экспорту товаров и (или) за счет предоставления инве­сторам привлекательных выгод), может позволить себе сниже­ние процентной ставки, что приведет к увеличению объема ликвидности на ее рынках, что несколько раздует денежный эк­вивалент золота. Именно это сделает Америка в двадцатые го­ды. Давайте обратим особое внимание и на это обстоятельство.

Таковы были «правила игры» довоенного золотого стандарта.

С началом Первой мировой войны все игроки, за исключени­ем Соединенных Штатов, снялись с золотого якоря. Решившись начать и вести войну, европейские правительства надавили на банкирскую решетку, добившись разрешения печатать много бу­мажных денег, с помощью которых, платя более высокую цену, можно было заставить людей отвлечься от прежних мирных за­нятий и полностью направить энергию на достижение победы. Ввиду столь массивной инфляции, которая неизбежно должна была сделать невозможной конвертируемость золота, золотая фикция была оставлена, но, естественно, осталась привилегия решетки продавать наличные деньги и чеки военным министер­ствам. Таким образом, патриотически настроенные страны ми­ра вступили в следующий исторический этап того чудовищного надувательства, известного под названием «государственные фи­нансы»: казначейство каждой воюющей нации во множестве пе­чатало ценные бумаги, решетка по своим кредитным линиям дисконтировала их на приобретение вооружений, государствен­ный долг рос как на дрожжах, а простые граждане платили нало­ги воюющему государству, которое использовало их на оплату интересов паразитирующих клиентов и владельцев решетки, ко­торые — в первую очередь — одалживали им банковские деньги.

На руинах этого устрашающе дикарского культа Британия за­вершила инкубацию нацизма.

Монтегю Коллет Норман родился в 1871 году в банкирской се­мье. Его отец Фредерик был юристом банкирского дома Сити. Его дед по отцу долгое время заседал в совете директоров Бан­ка Англии и из своей аристократической флегматичности умело уклонялся от избрания управляющим, в то время как дед по материнской линии, сэр Марк Коллет этот пост полу­чил, хотя и не снискал на нем лавров, пробыв в должности с 1887 по 1889 год. Учиться Монтегю послали в Итон, строгий распорядок которого пришелся юному Норману не по вкусу. Он перевелся в Кембридж, но и здесь оказался не на своем ме­сте. Он бросил университет, не зная, чем заниматься дальше. Молодой человек явно нуждался в мудром наставлении. Де­душка Коллет был счастлив оказать такую услугу и отправил внука в свою епархию — в респектабельный акцептный банк «Браун Шинли». «Браун Шипли» был лондонским филиалом престижного американского банка «Братья Браун и К° кото­рый на своих кораблях перевозил до «75 процентов рабского хлопка из Южных Штатов британским владельцам текстиль­ных фабрик» (7).