Гвидо Препарата -

Во время Второй мировой войны «И. Г.» производила и обеспе­чивала нацистский режим большей частью, если не всем коли­чеством следующих материалов: синтетический каучук (100 процентов), лакокрасочные материалы (100 процентов), отравляющий газ (95 процентов), пластмассы (90 процентов), взрывчатые вещества (84 процента), оружейный порох (70 про­центов), авиационный бензин (46 процентов), синтетический бензин (33 процента); мы не упомянули еще «Циклон Б», упа­кованный в банки цианид, которым убивали заключенных кон­центрационных лагерей. Это соединение производило пред­приятие «И. Г.» в Леверкузене и продавало его государству из Баварии под невинным названием «Дегеш» (104).

Созданный после войны в Америке сенатский комитет, воз­главляемый Харли М. Килгором, демократом из Западной Вир­гинии, добросовестно разобравшись в разветвлениях тайного сговора американцев с врагом и не удержавшись от некоторой подчистки обнаруженных при этом непристойных фактов, оформил свое заключение вполне в духе известной еще с вер­сальских времен союзнической апологетики:

Соединенные Штаты случайно сыграли важную роль в тех­ническом вооружении Германии... Ни военные экономисты, ни корпорации, как представляется, не понимали в полном объеме, что все это означало... немцы приезжали в Детройт изучать технологию специализированного производства компонентов... Технологии, усвоенные немцами в Детройте, впоследствии с успехом были применены при создании пи­кирующего бомбардировщика «Ю-87» («Штука») (105).

Таким образом, даже по доступным скудным свидетельствам, можно резонно предположить, что американское сотрудниче­ство с немецким военно-промышленным комплексом во време­на Веймарской республики и нацизма было действительно ин­тенсивным и всепроникающим. «Машина Дауэса» возвестила решающую фазу инкубации нацизма в 1924 году, когда властите­ли американской банкирской решетки, высиженные Норма­ном, принялись со знанием дела делить между собой квоты про­даж облигаций гигантской германской индустриальной оси.

«Морган и К°» и Рокфеллер через «Чейз Нэшнл» продвигали акции «И. Г Фарбен» и немецких химических заводов на Уолл­стрит. «Диллон и Рид» разместили долговые обязательства (на сумму 70 миллионов долларов) от лица угольных и стальных концернов, таких как Vereinigte Stahlwerke Альфреда Тиссена. Эти деньги послужили тайным фондом нацистской партии*,

* См. стр. 233

а также источником создания чугуна и тяжелого проката для Третьего рейха. «В. А. Гарриман и К°», слившаяся в 1931 году с «Браун-бразерс» спонсировала германские электротехниче­ские конгломераты (106). Как мы увидим в дальнейшем, пере­смотренный план Дауэса, так называемый план Янга 1929 года, был назван по имени сотрудника компании «Дженерал элект­рик» Оуэна Янга. Янг после этого был назначен одним из зару­бежных директоров АЭГ. АЭГ, германский аналог «Дженерал Электрик», крупный, созданный еще старшим Ратенау, получил но плану Дауэса только в виде заимствований не меньше 35 мил­лионов долларов. К 1933 году, когда с неопровержимой яснос­тью стало понятно, что компания финансировала Гитлера, 30 процентов акций АЭГ принадлежали ее американскому партне­ру — «Дженерал электрик» (107).

Это отнюдь не случайность: Германия постепенно, но неу­клонно вооружалась в полном соответствии с диктатами Верса­ля. С 1924 года англо-американцы оснастили и снарядили то, что впоследствии стало германской военной машиной, потра­тив на это более 150 долгосрочных займов, заключенных в те­чение менее семи лет (108): чем лучше и совершеннее оснаще­ние, тем более мощной станет германская армия, тем более кровавой будет война, тем более громкой будет неизбежная победа союзников (и поражение Германии, умело направлен­ной на конфликт), тем более полными и окончательными будут завоевания англо-американцев. За планом Дауэса не было ни алчности, ни коварства, преследовалась единственная долго­временная цель — подготовить вечного врага к смертельной конфронтации, конфронтации, план которой будет отработан несколько позже.

На эти американские заимствования Германия оказалась спо­собной восстановить свой промышленный потенциал, сде­лав его в целом вторым в мире... и платить репарации, не имея ни сбалансированного государственного бюджета, ни положительного торгового баланса (109).

Великая немецкая машина, построенная за счет одолженного капитала и ставшая самой мощной и эффективной в Европе, ра­ботала на заимствованном топливе... Почему немцы отдали свое собственное топливо на хранение в банки иностранных дер­жав? (110)

В действительности план Дауэса оказался первой немецкой пятилеткой (1924-1929 год) в преддверии грядущей мировой войны.

В течение этого критически важного пятилетия Норман трудился как пчела: для того чтобы поддерживать на столь высоком уровне непрерывный поток американских денег в Вей­марскую Германию, от Английского банка требовалась виртуоз­ность, на какую — единственный во всем мире — был способен только Монтегю Норман. Ибо только он умел накапливать в своих подвалах иностранные деньги и, когда наступало время, подходящее для следующего изменения политической физио­номии Германии, — отдавать их.

Мощные лопасти подводных турбин открыли шлюзы амери­канского снабжения Германии, и большую его часть задумал, организовал и осуществил именно Монтегю Норман. Последо­вательность его гениальных маневров видна по цепи самых значительных событий предвоенного периода: он стал непод­ражаемым и непревзойденным архитектором крушения Евро­пы; жрецом банковского культа, ускорившим и обратившим в свою пользу отвратительное вырождение европейской циви­лизации. Во время Второй мировой войны англо-американцы пришли, увидели и победили, но прежде чем они сделали это, Монтегю Норман построил план — и его деяния, несправедли­во забытые, остаются пока самым удивительным подвигом в ис­тории англо-американской осады Евразии, осады, начавшейся в Первую мировую войну.

Согласившись на предложенное Дауэсом переливание кро­ви, Германия открыла дорогу союзникам: марка стала свободно конвертироваться в золото, а фунт стерлингов смог подняться до своего прежнего паритета в 4 доллара 86 центов.

Итак, в апреле 1924 года было объявлено о плане Дауэса, ко­торый по сути отсрочил на несколько лет недовольство репа­рациями, и с этого момента фунт начал безостановочно расти (см. рис. 4.2). В мае «Морган и К°» совместно с ФРБНИ сообщи­ли Норману и его сотрудникам, что они готовы открыть своим британским партнерам щедрые кредитные линии, чтобы защи­тить конвертируемость фунта в золото, когда наступит этот мо­мент, то есть, как они предполагали, в начале 1925 года. Британ­ское казначейство немного поторговалось, но потом стороны все же счастливо пришли к согласию, ободренные и уверенные в успехе, после чего тандем Нормана и Стронга возобновил свою любимую игру на ставках банковского процента.