Юлиан Гжесик - Возвращение. История евреев в свете ветхо– и новозаветных пророчеств

Кошмар, пережитый во время оккупации, вселил в сознание народов, и в том числе поляков, желание мира, безопасности и стабильности. Однако сложившееся в стране положение отодвинуло на несколько лет эти перспективы. Это произошло в результате перемен в общественном строе. Крайне левые силы, которые по воле Москвы взяли власть в стране, ликвидировали существующие структуры подпольного государства. Они заполнили тюрьмы десятками тысяч бывших солдат Армии Крайовой, еще десятки тысяч репрессивные органы СССР депортировали в Сибирь. это время было совершено много непоправимых ошибок в национальной политике, в том числе – ив отношении евреев.

В борьбе за власть противостоящие силы старались сыграть на антисемитизме, тем более что гитлеровская политика и пропаганда оставили следы в сознании части граждан.

В таких обстоятельствах не составляло труда подбить толпу на антиеврейские выступления и даже на погромы. Такие погромы прошли в Кракове (11 августа 1945 г.), Ржешове (4 июля 1946 г.), в Кельце (в тот же день). них погибли 40 евреев. Поводом к последнему погрому, согласно одной из версий, послужило умышленное укрытие в подвале восьмилетнего Хенрика Блашика, согласно другой, отец будто бы отослал его в село. Мальчику велели говорить, что евреи держали его в погребе дома по ул. Планты, 7, в Кельце. [97]Как сообщило потом государственное прессагентство, подстрекатели, переодетые в мундиры армии генерала Андерса (польской армии на Западе), будто бы кричали: «Бей жидов! Да здравствует правительство в эмиграции! Да здравствует Лидере!»

Раввин Д. Каган определяет количество участвовавших в этом погроме в 2 000 человек и так описывает все событие: «Евреи закрылись в доме и были готовы защищать свою жизнь имеющимся у них оружием. 12 часов прибыла группа вооруженных милиционеров под командованием сержанта. Блахута… который приказал сдать ему оружие… и выйти во двор. Когда евреи отказались повиноваться, Блахут стал бить их рукояткой пистолета по головам, кричал… Следствие установило, что Блахут был единственным милиционером, посланным из отделения милиции, а его помощниками были „убийцы из толпы“.

Знакомый с этим делом с удивлением спросит, что же делали местные и центральные власти, которым об этом событии было, конечно же, сообщено? Возможно ли, чтобы в воеводском городе с большим гарнизоном войск, милиции, службы безопасности, во время беспорядков действовал, да еще таким образом, один только милиционер Блахут? «Дело», начатое против мнимых виновников событий, больше было похоже на фарс (как и другие подобные судебные процессы тех мрачных времен).

Католическая Церковь в краковской газете «сеобщий еженедельник» осудила и кельцский погром, и антисемитизм вообще. Через неделю после этих событий, 11 июля 1946 г., архиепископ примас Хленд, осудив погром, завершил свое заявление такими словами: «Поляки, сами истребляемые, поддерживали евреев, укрывали их и спасали с опасностью для собственной жизни. Многие евреи в Польше обязаны жизнью полякам, польским священникам. Ответственность за то, что это доброе отношение к евреям меняется, в значительной мере ложится на тех евреев, которые сегодня занимают в Польше руководящие государственные посты и стремятся навязать Польше общественный строй, которого подавляющее большинство народа не желает. Это опасная игра, ведущая к напряжению. В этих столкновениях в политической борьбе погибают, к сожалению, евреи, но также погибает и много поляков».

Историк Кристина Керстен в еженедельнике «Солидарность» (1981, № 36) в статье «Кельце, 4 июля 1946 г.» утверждает, что эта провокация была делом рук спецслужб и остается до сих пор нераскрытой тайной тогдашних властей ПНР. Это мнение разделяет также Михаль Хенцинский [98]в своей книге. Профессор И. Гутман [99]из Иерусалима комментирует эту гипотезу так: «Автор, знакомый с деятельностью секретных служб изнутри, видит в большинстве политических событий в Польше после войны следствие вмешательства этих служб. Келецкий погром также связан с секретными службами…».

В то же время распространялись слухи, что эту провокацию организовали сионисты (агенты «Брихи») для того, чтобы в рамках кампании «алия бет» поторопить польских евреев к эмиграции в Израиль. Нет нужды обосновывать абсурдность такого мнения.

Другие события, отзывающиеся болью в сердце, – это убийства евреев поляками после 1944 г. И. Гутман в своей книге, ссылаясь на «нутренний циркуляр польского правительства», утверждает, что до конца 1945 г. в Польше был убит 341 еврей. Количество же евреев, убитых к лету 1947 г., он оценивает примерно в 1000 человек. Он по известной лишь ему причине использует «приблизительный» метод исчисления, хотя в то время уже четко действовали бюро по учету движения населения и власти регистрировали все случаи, которые могли использовать в борьбе с политическими противниками. Гутман приводит еще один сомнительный довод.

В разговоре с журналистами, приехавшими с Гувером (бывшим президентом США), президент Польши Болеслав Берут сказал, что «нет возможности установить точную цифру, но в течение года были убиты несколько сотен евреев остатками антисемитских организаций, которые в Польше нелегальны». нормальных условиях даже такая приблизительная цифра, сообщаемая государственным деятелем высокого ранга, имела бы значение, но не в тогдашней Польше, да к тому же высказанная с политической целью такой неоднозначной личностью, как Болеслав Берут, называемый польским Сталиным. ПОРП на съезде в 1989 г. заявила, что «Болеслав Берут… инспирировал многочисленные судебные процессы и вынесение суровых приговоров. По его инициативе проводились необоснованные аресты и фальсифицированные обвинения групп ведущих деятелей ПРП…».

Ученый такого масштаба, как профессор Гутман, должен знать, как часто еврейскую кровь использовали в политических целях. Поэтому не стоит делать окончательные выводы, опираясь на подобные «доказательства».

Существуют объективные трудности при определении фактического количества польских евреев, избежавших уничтожения гитлеровцами. Многие тысячи их по разным причинам, преимущественно личным, все еще находились в СССР. Значительная часть в момент окончания войны оказалась в концлагерях в Германии и больше не вернулась в страну. Многие из тех, кто пережил оккупацию с помощью «арийских бумаг» (паспортов), порвали с иудаизмом и либо уехали на Запад, либо ассимилировались внутри страны. И те, и другие не вступали в контакт с еврейскими общинами. Не регистрировались в общинах и еврейские коллаборационисты, стремившиеся поскорее уехать на Запад. Данные, полученные от филиалов еврейских организаций в Польше, приблизительны и не отвечают окончательно на вопрос о том, кто, когда и как спасся. Результаты исследований, проведенных поляками, неполны и противоречивы.