Юлия Кудрина - Императрица Мария Федоровна

После убийства великого князя большевистские газеты распространили дезинформацию о похищении Михаила Александровича и его секретаря Джонсона неизвестными лицами, а также о его побеге из Перми.

В течение многих лет существовала лишь одна версия, опирающаяся на воспоминания убийц великого князя, согласно которой Михаил Александрович вместе со своим секретарем был вывезен за город в Мотовилиху и там расстрелян. По свидетельствам одного из участников убийства, чекиста Новоселова, «трупы были закопаны в землю, а на одном из сосновых деревьев вырезаны перочинным ножом… четыре буквы В.К.М.Р., то есть, что здесь расстрелян Великий Князь Михаил Романов».

Эта версия на сегодняшний день не может быть признана окончательно достоверной, т. к. опирается на воспоминания (рукописные оригиналы) участников похищения и «ликвидации» великого князя: В.А. Иванченко, А.В. Маркова, И.Ф. Колпащикова, Н.В. Жужгова и машинописную копию письма бывшего мотовилихинского милиционера П.Т. Новоселова и только.

Сегодня существуют и другие версии гибели великого князя. В том числе, что он был убит в загородном местечке под названием Архирейка и что надпись В.К.М.Р., о которой пишет один из убийц, была не на дереве, а якобы на теле великого князя. Наконец, согласно бытующим устным рассказам местного населения, историкам и журналистам, побывавшим в последние годы в Перми и ее окрестностях, великий князь Михаил Александрович был сожжен в топке Мотовилихинского завода.

Таким образом, отсутствие официальных юридических расследований ликвидации в 1918 года великого князя Михаила Александровича в годы советской власти и в эпоху перестройки и послеперестроечные годы не дает возможности на сегодняшний день предоставить подлинно достоверные сведения о гибели Михаила Александровича Романова.

Останки великого князя Михаила Романова так и не были обнаружены ни в период революции, ни в поздний период. Согласно свидетельству большевика А. Микова, посвященного в детали убийства Михаила Александровича, офицеры Белой армии Колчака «Перерыли и ископали значительную площадь в лесу, но ничего, кроме разочарования, не нашли». Симптоматичен и тот факт, что и в последние десятилетия со стороны российских властей не было предпринято никаких попыток к расследованию обстоятельств убийства и к поиску останков великого князя – претендента на российский престол.

Сообщения о постоянных арестах и убийствах, в том числе и в Крыму, поступали к императрице Марии Федоровне отовсюду каждый Божий день. Это создавало подавленное настроение и внутреннее ожидание новых бед и несчастий. 22 июня / 5 июля 1918 года Мария Федоровна записала в дневнике: «По пути домой навестила Мисси Вяземскую, у которой сейчас находятся ее внуки Васильчиковы. Она несет свое горе с великим смирением и покорностью перед Божием промыслом. Какая страшная история, ведь оба ее сына убиты, стали жертвами революции!»

20 июня / 3 июля 1918 года до императрицы доходит очередное страшное сообщение о новом убийстве. «К чаю была Катя Клейнмихель со своей несчастной молодой невесткой. Сердце сжимается при мысли о ее тяжком горе и гнусных подлецах, убивших ее бедного мужа!»

30 июня 1918 года Марии Федоровне стало известно, что великий князь Дмитрий Константинович и великая княгиня Татьяна Константиновна высланы сначала в Вятку, а затем в Вологду. «Какие подлецы!» – прокомментировала она этот факт в дневнике.

С июня 1918 года писем из Сибири в Крым больше не приходило, хотя до того времени, несмотря на все чинимые препятствия, переписка между членами царской семьи имела место. От Николая II и его дочерей, хотя и редко в Крым изредка приходили письма, а последние – 21 февраля 1918 года и 14 апреля 1918 года.

Наступил июль 1918 года. 14 июля Мария Федоровна получила письмо от г-жи Толстой (Толстая З.С. – Ю.К.), в котором та сообщала «душераздирающие детали жизни моего бедного ангела Ники». «Родителей, – писала Мария Федоровна в дневнике, – оказывается, вывезли из Тобольска, когда маленький Алексей был опасно болен. Неслыханная жестокость! Убийственная!» Императрица не знала всех деталей происходивших событий, когда местные большевистские власти Тобольска, в соответствии с указаниями из центра, приняли решение о вывозе Николая II из Тобольска.

15 июля 1918 года Мария Федоровна посетила с визитом г-жу Гужон, супруга Ю.П. Гужона (председателя Московского общества заводчиков и фабрикантов – Ю.К. ). Они говорили о ставших достоянием гласности «жутких возмутительных деталях жизни семьи Николая в Тобольске. 16 июля Мария Федоровна особенно ощутила какое-то невероятное напряжение, необъяснимый накал чувств, невыносимую тоску. Ее нервы были на пределе. Она была возбуждена и вместе с тем ощущала бессилие и невероятную физическую усталость.

Как выяснилось много времени спустя, именно в эти дни с 16 на 17 июля силы зла вели тщательную тайную подготовку убийства русского православного царя и его семьи, убийства царя, отрекшегося от власти и престола во имя воцарения в России спокойствия и порядка. Но как оказывается заблуждался он, император Николай II, в те роковые для страны и народа дни!

17 июля Мария Федоровна встала рано. Прошлась по саду, было светло и дул ветер. Ненадолго к ней заехала дочь Ксения и привезла человека, прибывшего от Ники и передавшего письмо от г-жи Толстой из Одессы. «Он, – писала Мария Федоровна, – такой трогательный, рассказывал обо всем, возмущался, как с ними, бедняжками, обращаются. И никто не в силах помочь им или освободить – только Господь Бог! Дом с двух сторон окружен высокими стенами, из-за которых ничего не видно. У них почти совсем нет еды. Правда, им помогают монашки, приносят пять бутылок молока и другие продукты…». Судя по дневниковым записям, Мария Федоровна еще верила, что сын ее жив.

Трагедия в подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге развернулась в ночь с 16 на 17 июля 1918 года.

Швейцарский гражданин, гувернер и преподаватель французского языка наследника Алексея Николаевича, Жильяр Пьер (Петр Андреевич) [4] П. Жильяр последовал вместе с царской семьей в ссылку в Тобольск. Во время перевода царской семьи в Екатеринбург он был отделен охраной и отправлен в Тюмень. После убийства царской семьи П. Жильяр активно содействовал следствию по расследованию убийства семьи. В 1921 году опубликовал в Вене свои воспоминания: Император Николай II и его семья. Петергоф, сентябрь 1905 – Екатеринбург, май 1918. Воспоминания. Вена, 1921. напишет в своих воспоминаниях: «Государь и Государыня верили, что умирают мучениками за свою родину, – они умерли мучениками за человечество. Их истинное величие не проистекало от их царственного сана, а от удивительной нравственной высоты, до которой они постепенно поднялись. Они сделались идеальною силой. И в самом своем уничижении они были поразительным проявлением той удивительной ясности души, которой бессильны всякое насилие и всякая ярость и которая торжествует в самой смерти». «Я хочу, однако, высказать здесь мое глубокое убеждение: невозможно, чтобы те, о которых я говорил, напрасно претерпели свое мученичество. Я не знаю ни того, когда это будет. Ни как это произойдет, но, без сомнения, настанет день, когда озверение потонет в им самим вызванном потоке крови, а человечество извлечет из воспоминаний об их страданиях непобедимую силу для нравственного исправления».