Дмитрий Степанов - Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Представленная работа написана с опорой на теоретические разработки конструктивизма [27]. Представители этого направления перевернули классические позиции и фактически заявили о социально-политической элите как о главном акторе формирования этничности. Конструктивизм, в отличие от других подходов рассматривает этничность не как некую сущность, изначальное свойство общности, а результат волевого воздействия элиты на широкие общественные слои, готовые в силу различных обстоятельств усвоить этнический контур идентичности. Т. Шибутани и К. Кван считали, что «этнические категории — субъективны, поскольку они существуют только в мышлении людей…» [28]

Говоря о методологии, хотелось бы представить предлагаемое исследование в качестве своего рода интеллектуального эксперимента, выстроенного на предположении, что целенаправленную деятельность элит по созданию этнических конструктов возможно проследить на материалах, касаемых изучаемого региона в довольно непродолжительное (по сути, 30–40 лет) время. Согласно логике конструктивизма, усилия интеллектуалов и политиков по сотворению общности с признаками этничности должны быть отражены в различных текстах, которые затем транслировались бы в широкие слои населения. Учитывая специфику времени и региона, «каналы» этой трансляции весьма ограниченны и представлены приходской проповедью и прямыми обращениями власти предержащих к подконтрольному населению, например, в форме манифестов. В связи с этим интересны тексты, которые циркулировали в среде политической (в нашем случае, это, в основном, казацкая старшина) и интеллектуальной (представителей духовенства) элит.

Основной рабочий метод, главным образом, заключался в том, чтобы, во-первых вычленить их изучаемых текстов смыслообразующие конструкции и связанные с ними понятия и термины; во-вторых, установить, насколько эти конструкции, понятия и термины релевантны для всего массива изученных источников; в-третьих, констекстуализировать эти конструкции, понятия и термины, то есть выявить, как они коррелируют с процессами, коллизиями и поворотами в общественно-политической борьбе на востоке Речи Посполитой и, соответственно, России в то время.

С одной стороны, теме формирования национализмов вообще и этнических идентичностей Восточной Европы в частности посвящено довольно большое количество различных специальных исследований. Из них довольно массивный сегмент так или иначе связан с историографией, посвященной генезису этнических и национальных представлений у населения, проживавшего на территории современной Украины. С другой стороны, большая часть этих сочинений представляет из себя научно-популярную литературу, публицистику или же научные произведения. Количество специальных исследований, в которых были бы скрупулезно рассмотрены процессы формирования идентичностей православного населения Речи Посполитой, крайне ограничено. Таким образом, до сих пор эта тема не была достаточно освещена в отечественных и зарубежных исследованиях.

Изучение проблематики, близкой к теме данной работы, начинается с небольшой заметки сделанной М. А. Максимовичем (1804–1873 гг.) «Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси» [29]. Максимович обратил внимание на то, что эти два наименования, вопреки уже сложившимся представлениями, были самоназваниями части населения украинских земель.

Определенный вклад в разработку проблемы соотношения «общерусского» и «автономистского» в сознании населения украинских земель внес известный русский историк И. И. Лаппо (1869–1944 гг.). В двух своих небольших сочинениях — «Происхождении украинской идеологии Новейшего времени» [30]и в брошюре «Идея единства русского народа в Юго-Западной Руси в эпоху присоединения Малороссии к Московскому государству» [31]исследователь поставил ряд вопросов, которые дали возможность разглядеть проблему формирования этнических представлений украинской элиты. Главный вывод Лаппо заключался в том, что во времена Переяславской рады и в последующие десятилетия в сознании малороссийской верхушки ведущее место занимали «общерусские» представления, а «научно-этнографических терминов „великорусский“, „малорусский“ и „белорусский“ еще не существовало — они были созданы в XIX в.» [32]

В советской историографии вопрос о возникновении и содержании этнического самосознания не ставился. Историки сосредотачивались на внешних признаках, наличие которых считалось достаточным для определения общности в качестве этноса. Однако в то же время предпринимались попытки анализа этнических представлений населения украинских земель эпохи Позднего Средневековья — Раннего Нового времени [33].

Исследование этнических представлений интеллектуальной элиты Малороссии был дан в работе выдающегося советского и российского историка Б. Н. Флори [34]. Аргументация, представленная в ряде его статей, составляет, в общем, основу для построения исследования проблемы соотношения «общерусского» и «автономистского» в самосознании украинской элиты в изучаемый период. На примере материала Средневековья и Раннего нового времени Флоря продемонстрировал неразрывность представлений о территориальном единстве Руси вплоть до XVII в. [35]

Одно из знаковых исследований, посвященных проблеме формирования протонационального самосознания украинского общества в изучаемый периода стала работа польской исследовательницы Терезы Хынчевской-Хеннель «Национальное самосознание украинской шляхты и казачества в период с конца XVI в. до середины XVII в.» [36]В результате проведенного исследования Хынчевска-Хеннель пришла к выводу о существовании у элиты православного общества Речи Посполитой сформированного национального сознания [37].

Работа исследовательницы стала предметом критики со стороны других польских и российских ученых [38].

Проблема формирования этнических представлений русской части политической элиты Речи Посполитой была рассмотрена в статье польского историка Станислава Кота [39]. Автор отмечает, что польское (равно как и «русское») самосознание на тот момент прекрасно прослеживается в источниках и во многом опиралось на такие «модерные» элементы идентичности как национальный характер, представление о собственной территории, осознание роли своего народа во всемирной истории.

В связи с работой С. Кота, следует упомянуть о статье американского исследователя Дэвида Алтоэна [40]. Исследователь критиковал устоявшуюся точку зрения, считая, что, во-первых, представление о собственном происхождении, обозначенное в вышеупомянутой формуле термином «gente» стояло не на втором, а скорее, на первом месте. Во-вторых, исследователь сомневался, насколько возможно говорить об уже сложившимся в среде русской шляхты представлении о едином шляхетском народе.