Сюзанна Шаттенберг - Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны

Именно в этом и заключается парадокс культа личности Брежнева. Уникальность этого культа проявлялась в том, что он был создан вокруг обычного человека. Политбюро почитало генсека за то, что он как отдельное лицо воплощал коллективное руководство, а средства массовой информации превозносили за то, что он был образцом советского человека. Правда, его товарищи присвоили ему звание маршала и наградили высшими военными орденами, но восхваляли его за свойственное этому человеку чувство товарищества, за то, что он вытаскивал солдат из воды и взял на плечо пулемет. Правда, советский лидер получил Ленинскую премию по литературе, но за простую прозу, характеризовавшую его как любого другого. Правда, он удостоился Ленинской премии мира, но чествовали Брежнева за то, что после войны он заботился о восстановлении страны и обеспечении населения продовольствием. Идеальный образ Генерального секретаря, рисовавшийся с 1973 г., соответствовал, скорее, американской модели, согласно которой каждый ребенок может стать президентом.

К сожалению, нет свидетельств того, что было «большим взрывом», положившим начало культу личности Брежнева, кого первым посетила мысль присудить Брежневу Ленинскую премию мира и тем самым впервые на пленуме ЦК в апреле 1973 г. подчеркнуть «личный вклад» генсека в сохранение мира во всем мире. Было бы интересно узнать, делал ли Брежнев намеки в этом направлении, выражал ли желания, или его окружение само пришло к мысли о том, чтобы соответствующим образом восславить своего шефа. Но в конечном счете авторство не столь уж значимо, так как культ личности внутри Центрального комитета представлял собой «па-де-де»: согласованное взаимодействие, в ходе которого доминировала то одна, то другая сторона. Вероятно, не было и «мастер-плана» для развития этого культа; действовал, скорее, механизм, имманентный системе. Однажды приведенный в действие, он более не мог быть остановлен.

В начале, несомненно, имел место замысел обезопасить миролюбивый курс Брежнева от еще остававшихся критиков. Поэтому Премия мира была своего рода «знаком “стоп”» для всех тех, кто хотел повернуть вспять процессы сближения с Западом, и чем-то вроде охранной грамоты для Брежнева, позволявшей ему в сомнительном случае в одиночку продолжать свой западный курс. Следовательно, речь идет о взаимной перестраховке: инициаторы присуждения премии принуждали всех членов ЦК волей-неволей «склониться» перед Брежневым и уверить его в своей преданности. В результате этого Брежнев получил новый символический капитал, усиливший его руководящую позицию. Культ личности был в этой форме актом как смиренного подчинения виновника торжества, так и предоставления ему полномочия потребовать этого подчинения от Политбюро и ЦК. Следовательно, культ личности привносил в правящую верхушку дополнительную стабильность, но можно сказать и так: он цементировал сценарий власти покровителя и заботящегося и заставил его окончательно закостенеть. В то время как Брежнев таким способом подготовил двойную почву для своей деятельности в Политбюро, он становился уязвим для иронии народа и оказывался в «кризисе ножниц» совершенно нового типа: чем старше и чем менее способным действовать становился Генеральный секретарь, тем больше орденов, отличий и славы присуждала ему партия. И тем более пустое и смешное впечатление производила эта инсценировка.

После Апрельского пленума 1973 г., когда впервые все ораторы, кроме Косыгина, восхваляли заслуги не только великой партии Ленина, но и «лично Леонида Ильича Брежнева», этот оборот стал стандартом всех речей. Тяжелые последствия такого подхода заключались в том, что теперь для речей на пленумах вводились еще более жесткие рамки, чем существовавшие до сих пор. Брежнева нельзя было подвергнуть даже косвенной критике, так как каждой речи надлежало содержать хоть какое-то похвальное слово Брежневу. Первый секретарь ЦК Компартии Молдавии Бодюл представил в декабре 1973 г. пример этого: «Воплощая мудрость партии, Леонид Ильич обеспечивает правильную ориентацию в сложных событиях нашего века, проявляет дальновидность выдающегося теоретика и политика и своим организаторским талантом энергично воздействует на своевременное решение и осуществление назревших проблем внутреннего и внешнего характера» 2676 2676 РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 318. Л. 27. .

Культура произнесения речей, сильно ритуализированная уже и до этого, закоснела в вербальных ритуалах подчиненности: «Товарищи! С чувством глубокого удовлетворения и высокой гордости мы восприняли обстоятельный научно обоснованный доклад Генерального секретаря ЦК КПСС, председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Леонида Ильича Брежнев… Доклад… это новый, крупный вклад в ленинское учение по аграрному вопросу» 2677 2677 Там же. Д. 468. Л. 38. , – так говорил в июле 1978 г. первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Гейдар Алиев, с которым все остальные соглашались или пытались превзойти его в преклонении перед Брежневым. Новый председатель Совета Министров Тихонов дошел в феврале 1981 г. до утверждения, что Брежнев играл выдающуюся роль в разработке и реализации ленинского курса партии, поэтому партия и народ видят в нем «мудрого и испытанного руководителя», который ведет могучую родину вперед – к коммунизму 2678 2678 РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 550. Л. 37. .

Правда, Брежнев сам, постольку оставался верен своему сценарию власти – быть первым среди равных, поскольку сам не перенимал эти обороты речи. При присуждении Премии мира он даже перебил Подгорного и уточнил, что это награждение для всей партии 2679 2679 Там же. Д. 295. Л. 7. , да и в будущем генсек говорил «мы», подразумевая все Политбюро. Он не был связан этим дискурсом и позволял себе критику в шутливой форме: «Получается так, когда я работал у вас, кукуруза была неуправляемая, а теперь управляемая [смех в зале]» 2680 2680 Там же. Д. 318. Л. 33. . Следовательно, Брежнев, пока еще позволяло физическое состояние, отличался от своих товарищей остроумием и смекалкой. Когда в октябре 1976 г. первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Д. А. Кунаев заметил, как сильно визит Брежнева вдохновил и осчастливил его земляков и что они очень обеспокоены тем, отдыхает ли хоть когда-нибудь Генеральный секретарь, советский лидер ответил, засмеявшись: «Встречи – тоже отдых» 2681 2681 Там же. Д. 403. Л. 56. .

За речами о Брежневе как «подлинном и достойном наследнике Ленина» волею партии следовали дела: в 1973 г. в связи с обменом партийных документов Брежнев символически вручил Ленину членский билет № 1, сам же получил партбилет под номером 2 2682 2682 Родионов П. А. Как начинался застой. С. 160. . Этот жест, который многие товарищи восприняли как лубочный, должен был подкрепить неопровержимость притязаний Брежнева на наследие Ленина. В соответствии с этим вскоре возник целый ряд «предметов культа», которые изготовляли трудовые коллективы всего Советского Союза, чтобы таким способом воздать честь Генеральному секретарю. В их числе картины, изображавшие его, вазы, гобелены и даже скрипка с его портретом, декоративно оформленные тома его трилогии и т. д. и т. п. Все это вручалось советскому лидеру по соответствующим торжественным поводам 2683 2683 В настоящее время все предметы хранятся в историческом музее в Каменском, который в 2006 г. создал на их основе выставку и издал каталог: Музей истории Днепродзержинска: И лично Леониду Ильичу. Днепродзержинск, 2006. . Казалось, он находил удовольствие в подобных подношениях, поскольку размещал тот или иной экземпляр из подаренного у себя дома.