Михаил Басханов - История изучения восточных языков в русской императорской армии

В связи с серьезностью критики, содержавшейся в статье «Разведчика» и бросавшей тень как на курсы языка индустани, так и на руководство Туркестанского военного округа, бюро печати округа подготовило ответ за подписью окружного генерал-квартирмейстера генерал-майора Л. В. Федяя. Ответ опубликован не в туркестанской прессе, а в газете «Русский инвалид», т. е. был обращен к широкой армейской аудитории [509] Федяй Л. В. О курсах языка индустани // Русский инвалид. 1908. № 58. . Генерал Федяй писал, что курсы языка индустани, а не «индустане», как они были названы в статье «Разведчика», появились не благодаря «совершенно случайному модному веянию, вопреки здравому пониманию наших действительных пограничных потребностей», а в связи с насущными политическими потребностями, которые имелись при учреждении курсов. Было отмечено, что сравнение языка урду с сартовским совершенно неуместно, поскольку если сартовский язык являлся языком лишь одного народа в Туркестанском крае, то язык урду являлся вторым государственным языком Индии, на нем говорила интеллигенция, издавались газеты. Также уточнялось, что за десять лет курсы языка индустани остались таковыми только по названию, на них преподаются и другие восточные языки. Окружной генерал-квартирмейстер не соглашался и с утверждением, что «десятилетие существования этих курсов ни один питомец не нашел случая постоянного применения своих скромных познаний, хотя бы в качестве переводчика». Как подчеркивал генерал Федяй, местные языки на курсах стали изучаться с 1904 г. и за это время из числа выпускников уже имелись «начальники пограничных постов, переводчики, составители учебников, преподаватели и пр.».

Статья Ягелло и опровержение Федяя не остались без внимания автора статьи в «Разведчике». В феврале 1908 г. он публикует в том же журнале свой разбор опровержений со стороны штаба Туркестанского военного округа [510] Разведчик. 1908. № 905. С. 140–141. . При этом отмечалась слабость аргументации туркестанских оппонентов и указывалось, что главный тезис автора – необходимость устройства последующей службы офицеров-восточников – так и остался без ответа. Автор указывал, в частности, что офицеру-разведчику для знакомства с вооруженными силами Британской Индии, а не для знакомства с туземной интеллигенцией, литературой и публицистикой Индии, прежде всего необходим английский язык. Относительно названия курсов предлагалось «переменить вывеску, дабы читатели (вывески) не были введены в заблуждение». В завершении статьи автор писал: «Основная мысль передовой статьи “Разведчика” (с которой началась дискуссия. – М. Б .) заключалась в том, чтобы указать на необходимость упорядочить и организовать последующую службу “восточников” и на самую постановку восточных курсов вообще (в Санкт-Петербурге, например, на восточных курсах при Министерстве иностранных дел не так давно грек читал арабскую литературу на французском языке (курсив автора статьи. – М. Б .)… Это не анекдот!). Вопрос этот уже четверть века положительно оскомину набил у всех знакомых с этим вопросом, не исключая и самих “восточников”. <���…> Впрочем, ташкентским курсам было необходимо именно такое “академическое” выступление, потому что там существует поползновение эти курсы обратить в академию (курсив автора статьи. – М. Б .)… Вот в этом поползновении, как говорят немцы, зарыта собака обоих опровержений».

В ответ на очередную статью в «Разведчике» штаб Туркестанского военного округа опубликовал краткий очерк истории курсов языка индустани и проект их преобразования. Статья под заголовком «Ташкентские курсы языка индустани» была опубликована в газете «Туркестанские ведомости» и не имела авторства [511] Ташкентские курсы языка индустани // Туркестанские ведомости. 1908. № 110. . Она вызвала продолжение полемики в журнале «Разведчик» с неизвестным оппонентом, который в очередной статье указал, что последняя статья ташкентских деятелей является подтверждением главного тезиса всей дискуссии о неудовлетворительности постановки вопроса изучения офицерами восточных языков [512] Курсы восточных языков // Разведчик. 1908. № 922. С. 425–426. .

Подводя итоги полемики, автор статьи в «Разведчике» отмечал: «…изучение восточных языков в нашей армии приобретает вполне определенный смысл, чисто практического свойства: ближайшей целью организации курсов восточных языков, по нашему мнению, должна служить, во-первых, подготовка дельных администраторов по так называемому военно-народному управлению и, во-вторых, офицеров-разведчиков для изучения сопредельных стран. Из всего этого ясно, что язык индустани <���…> является совершенно приблудшим для наших восточных языков; это для нас язык совершенно излишний и сам по себе, а уж совершенно нелепым является название “курсов индустани” – раз там главную роль, по уверению туркестанского официоза, играет не язык индустани, а языки персидский и сартовский. На это обстоятельство мы и указывали, и это пытались опровергнуть из недр туркестанских властей».

В связи с возникшей дискуссией в газете «Туркестанские ведомости» была опубликована статья о состоянии дел с подготовкой военно-востоковедных кадров в Туркестанском военном округе [513] Об офицерах-переводчиках для туркестанских войск // Туркестанские ведомости. 1908. № 189. . В статье, написанной лицом вполне компетентным, отмечалось, что предлагавшиеся ранее проекты реорганизации ташкентских курсов восточных языков остались лишь на бумаге, что задача курсов – «создать кадр офицеров, знающих восточные языки на случай военного времени» уже не вполне отвечает реальным потребностям войск. Статья обращала внимание на слабое знакомство офицеров округа с местными языками Туркестанского края, в то время как в повседневной практике войск приходилось общаться с местным населением, не всегда владеющим русским языком. Для решения этой проблемы предлагалось использовать офицеров-выпускников ташкентских курсов восточных языков, которые могли бы в своих частях выступить в роли учителей местных языков в особых учебных командах для нижних чинов. От каждой роты в такую учебную команду предлагалось направлять двух наиболее способных нижних чинов, преимущественно из конно-охотничьих команд. В течение зимнего сезона с ними бы проводилось обучение разговорной форме местных языков – узбекского и таджикского. Офицеру за обучение предлагалось выплачивать вознаграждение не менее 15 руб. в месяц. В результате подобной меры офицеры-выпускники ташкентских курсов не забывали бы восточные языки сами и помогли бы создать в частях переводчиков местных языков из нижних чинов, необходимых как в мирное, так и в военное время.