Модест Колеров - Петр Струве. Революционер без масс [сборник]

Газетная публицистика времени войны, откровенно говоря, и не могла быть собрана Струве ни в 1917-м году, ни, тем более, позже. Очевидно, реальность и порождаемые ею надежды настолько изменились, что их переиздание имело бы разрушительные последствия для политической репутации Струве — настолько они были бы не адекватны свершившейся катастрофе. Однако их значение для реконструкции идей, руководивших русским либерально-государственным политическим идеализмом в годы Первой мировой войны вплоть до Февральского переворота 1917 года, весьма велико.

Резюмируя, можно сказать, что его, политического идеализма, представления о мобилизованных ресурсах и оперативной мощи России, способности России к тотальной войн е и идущей в военное время реформы управления страной, намерениях Британской империи в её отношении оказались не соответствующими действительности.

Всё это делало основу для конфликта с традиционным русским либерализмом и его кадетской партией более широкой. Незадолго до этого Лев Троцкий в специальном очерке о жанре русского «толстого журнала» подвёл итоги курса, избранного С. во главе «Русской Мысли»:

«Это, в сущности, единственный толстый журнал, который не просто живёт автоматической силой идейной инерции, а действительно стремится вырабатывать „новые ценности“: национально-либеральный империализм на консервативной религиозно-философской платформе. Но именно поэтому „Русская Мысль“ вступает в конфликт с практическим, политическим, партийным либерализмом, с кадетством» [420] Л. Троцкий. Судьба толстого журнала [1914] // Лев Троцкий. Литература и революция. М., 1991. С. 305. .

В январе 1914 Гиппиус и Мережковский организовали исключение Розанова из Санкт-Петербургского Религиозно-Философского Общества за антисемитские выступления писателя в печати в связи известным делом еврея Бейлиса, обвинённого в «ритуальном убийстве» [421] Об этом см.: Доклад Совета РФО и прения по вопросу об отношении Общества к деятельности В. В. Розанова / Публ. Е. В. Ивановой // Наш современник. М., 1990. № 10. . Протестуя против исключения Розанова, осуждая Розанова, но считая его «морально невменяемым» и потому неподсудным, Струве и солидарные с ним Франк и Бердяев подали заявления о выходе из Совета Общества 22.

Одновременно в 1908–1916 гг. С. подробно, насколько это возможно в публицистике, возвращается к детализации своего кредо о противостоящем официальному «лженационализму», «дробящему государство», либеральном, надэтническом, государственно-объединительном в духе Фихте и Мадзини, «освободительном» национализме, прежде сформулированному в статье «В чём же истинный национализм?» (1900). Сначала С. противопоставляет «открытый» англосаксонский национализм — самозамкнутому еврейскому, и присягает первому. Затем, в упомянутой полемике о национализме 1916–1917 гг., он пытается придать ему внеправовой, метафизически-органический характер и формулирует своё представление о реализации национальных интересов и проблеме русского могущества, (1908) [422] Развитие этих идей С. см. в: С. А. Котляревский. Правовое государство и внешняя политика. М., 1909 (рец. Г. Н. Трубецкого в: Русская Мысль. 1910. Кн. III). — в соединении внутриполитических либеральных и социалистических прав, свобод и ценностей с империалистической внешнеполитической и внешнеэкономической экспансией России. Главным смыслом этого оказывалось стремление избежать сценария национальной катастрофы в результате противоборства великих держав:

« Слабая Россия со всей позицией, со всем прошлым, со всеми традициями великой державы. Положение… опасное до трагизма. (…) При этом положении Россия… всегда может быть отброшена назад в XVII век и низведена на ту ступень, которую она занимала до великой северной войны» [423] Patriotica. С. 137, 139. «Современное международное положение под историческим углом зрения», 1909. См. также: С. 235. «О „Вехах“», 1909; С. 299–301. «Два национализма», 1910. .

Ясно понимая, что будущую войну Россия будет вести против объединённого фронта Германии и Австро-Венгрии, С., тем не менее требует переориентировать направление империалистических усилий России с Дальнего Востока на Ближний Восток и турецкие Проливы. При этом у С. нет сомнений, что политическое освобождение России означает политическое отделение от неё Финляндии и Польши. С точки же зрения литературной традиции, в этой концепции С. реабилитирует внешнюю политику и «внешнюю мощь» государства для левой и либеральной оппозиции, стремясь обосновать «новую русскую государственность», устанавливает «мерилом» эффективности внутренней политики правительства и политического класса страны того, «в какой мере эта политика содействует т. н. внешнему могуществу государства», «государственная мощь невозможна вне осуществления национальной идеи… государство и нация должны органически срастись» [424] Patriotica. С. 73, 76–80, 93. «Великая Россия», 1908. . Актом этого сращивания С. мыслит именно революцию: «Как смута [XVII века] была первым рождением нации, так революция ХХ века была её вторым рождением» [425] Там же. С. 206. «Мнимая пропасть», 1908. . «Государство… сверхразумно и внеразумно… Государство есть существо мистическое… Война есть самое видное, самое яркое, самое бесспорное обнаружение мистической природы государства… Могущество государства есть его мощь вовне» [426] Там же. С. 98, 100. «Отрывки о государстве», 1908. . Из этой формулы впоследствии, прямо указывая на свою генетику, выросли национал-большевизм Н. В. Устрялова (1920) и идеология эмигрантского сборника «Смена Вех» (1921).

Начало мировой войны 1914 года, ожидаемое, предсказанное много раз, стало тем не менее разрушительным по своим результатам для идейного облика С. В его сознании рухнула социал-демократическая цивилизация Германии, капитулировавшая перед германскими империализмом, милитаризмом и национализмом. В его проповеди всё более некритической стала апология Британской империи, как образца (уже антигерманского) синтезирования социализма, политического либерализма и государственной мощи, способа нейтрализации и идейного перерождения разрушительного национализма. Вскоре после начала войны С. писал:

«Во многих отношениях новейший социализм является отпрыском и наследником либерализма, где либерализм уже исполнил своё историческое назначение, явно национализируется и, национализируясь, входит в жизнь, как живая сила, ответственная и в то же время государственно-действенная… Но всего знаменательнее и многозначительнее — что происходит в России. Национальное начало неудержимо внедряется в либерализм (…) национальное начало перестаёт и перестанет быть „монополией“ тех элементов, которые именуются „правыми“» [427] Пётр Струве. Национальное начало в либерализме // Биржевые Ведомости. 2 изд. СПб. № 309. 8 декабря 1914. С. 1. .