Григорий Трубецкой - Воспоминания русского дипломата

При открытии Круга, Краснов произнес очень ловкую речь; чувствуя, что в области растет антинемецкое настроение, он в рассказе о событиях, предшествовавших соглашению с ними, не скрыл все то зло, которое немцы причинили России, но потом с удвоенной силой изобразил бездействие союзников, покинувших Россию на произвол судьбы в отплату за те усилия и жертвы, которые мы ради них понесли в различные периоды войны. Отсюда он ловко обосновал тяжелую необходимость считаться с немцами и указал, что Дон получил взамен того.

Речь Краснова произвела, несомненно, сильное впечатление на круг. Повторяю, политика Краснова вызывает меньше раздражения, чем его приемы. Большинство казаков рады пользоваться результатами его политики и в то же время иметь возможность его ругать.

Обстоятельства, возникшие на Царицинском фронте в первые же дни работы Круга, еще больше укрепили положение Краснова. Целый ряд казачьих полков отказался исполнять приказание о переходе границ области. Началось братание. Большевики прорвали фронт, и только благодаря тому, что их силы недостаточны, не произошло катастрофы. На помощь послана вновь формируемая армия из призыва того же года. Казаки хотели обратиться за помощью к добровольцам, но последние заняты серьезными операциями на Кавказе и раньше, чем их кончат, не могут идти на Дон.

В ту минуту, как я пишу эти строки, еще неизвестно, удастся ли донцам ликвидировать прорыв собственными силами. Если молодые части дрогнут, то Дону останется ждать помощи только от немцев. Последние, вероятно, ее окажут. Им слишком важно занять Царицын, чтобы захлопнуть перед Добровольческой армией дверь на соединение с союзниками.

При таких условиях, заявление, сделанное немцами, что переизбрание Краснова атаманом они ставят условием продолжения прежних отношений с Доном, будет иметь вероятно решающее значение. После смотра новой армии Круг произвел атамана из генерал-майоров прямо в полные генералы. Заслуги Краснова в деле формирования армии несомненно значительны.

Суммируя донские впечатления, я не могу не признать, что положение там весьма мало устойчиво. Казаки воюют с большевиками с прохладцею. Главной приманкою является возможность пограбить убитых большевиков, на которых всегда находят много денег, но в общем война надоела. Не исключена даже возможность новых успехов большевизма в области; большевики ведут умную пропаганду, уверяя казаков, что теперь не тронут их земли и порядков, но что им нужно только, чтобы в Новочеркасске сидели советские власти, дабы иметь гарантию, что казаков не поведут на чуждые им цели. – Это отвечает слабым сторонам казаков. Я слышал на круге, как один из офицеров говорил, что Дон не должен брать на себя монополию спасения России. Пускай сама себя спасает, тогда и мы поможем. Ему сильно аплодировали, и его успех стал еще значительнее, когда он заявил протест против пропаганды монархизма в «Донском крае» – официозе Краснова. Круг постановил сменить редактора. Один казачий офицер утверждал, что номера «Донского края» приходится прятать на фронте, ибо они действуют сильнее большевицкой пропаганды, вызывая возмущение казаков.

Посудите сами, можно ли рассчитывать на активную роль Дона в деле возрождения России? Самостоятельной силой они во всяком случае не будут, от монополии спасения России «спешат благоразумно отречься». Казаки, как всегда, в далеком и недавнем прошлом, подчинятся той силе, которую сочтут сообразной своим узким шкурным интересам, и скорее даже прогадают в этих своих интересах, чем пойдут на риск. Отечество давно заменилось у них родиной.

Екатеринодар, 29 августа 1918 г.

Теперь о Добровольческой армии и Кубани. Численность армии приблизительно за 40 тысяч. Но эту цифру прошу считать крайне секретной . К тому же она все время имеет тенденцию к возрастанию. С одной стороны, из Украины, где гораздо больше знают Добровольческую армию, чем в Великороссии, все время идут добровольцы. Немцы за последнее время чинят препятствия, но их много легче обойти, чем большевиков.

Многие записывались в Киеве в Астраханскую армию, потом, переехав за немецкий счет на Дон, отправлялись оттуда в Добровольческую армию. Вследствие этого, немцы, как мне сообщают из Киева, прикрывали вербовку Астраханской армии, но в их распоряжениях нет последовательности. Главный контингент пополнения Добровольческая армия черпает в принудительном наборе, который растет по мере отвоевания новых территорий. – Основное добровольческое ядро армии сравнительно невелико. Поэтому невольно возникает вопрос, насколько остальные части могут быть использованы за пределами области? Это – тот же вопрос, что и на Дону. Я не знаю, как из него выйдут вожди Добровольческой армии. В сущности, чтобы успешно бороться с большевизмом, нужно усвоить его же приемы властвования и диктаторства. Необходимо не считаться ни с какими гарантиями свободы печати и проч. в военное время, и в то же время уметь оправдать диктаторство реальной пользой. Но для этого нужна железная решимость и умение. Наши военные вожди, бесстрашные в боевом деле, конечно не приспособлены к вопросам политики и управления, и здесь гораздо менее решительны. Рядом с «Россией» [В. В.] Шульгина, открыто проповедующей монархию, здесь издается «Сын отечества» и «Кубанский край», где яростно нападают на Шульгина. Последний вынужден был неоднократно напечатать в своей газете, что он не официоз Добровольческой армии и проводит свои взгляды на свой страх, ибо вожди Добровольческой армии находят несвоевременным выявлять монархические лозунги. Они сами все, конечно, – убежденные монархисты, но считаются с местными настроениями в широких казачьих и интеллигентных кругах, которых вовсе не прельщает монархия, ибо в ней они видят возвращение ко всему старому. Кроме того, вождям Добровольческой армии приходится считаться и с Восточным фронтом, с которым они в ближайшем будущем вступят в связь. Туда через некоторое время проедет Алексеев.

Я имел беседы со всеми генералами. С некоторыми из них, как Деникиным и Романовским, у меня прочные дружеские связи по прошлому. Это мне помогло рассеять сильное предубеждение, с коим меня встретили, как представителя Правого центра, за которым упрочнилась репутация германофильства. Я ознакомил генералов с тем, как обстояло дело ко времени моего отъезда из Москвы, объяснил, почему мы не считали возможным пока связаться ни с одной организацией. В то же время я высказал все сомнения и опасения, связанные с принятием союзной ориентации и Восточного фронта. Основательность этих сомнений сознается вполне и здесь, но вожди Добровольческой армии надеются все же справиться с трудностями. Сюда приезжал с авансами представитель Самарского правительства. Алексеев категорически заявил ему, что ни о каком Учредительном собрании речи не может быть, что их правительство, составленное из неизвестных людей, не может претендовать на авторитет, что армия должна быть построена на началах дисциплины, без заведенных ими комитетов и других «демократизаций». По словам генералов, самарцы ни на что не претендуют, готовы во всем подчиниться и только настаивают на том, что от земельной реформы не могут отказаться. Это «только» достаточно велико, но генералы надеются, что, введя военное управление, и добившись от союзников, чтобы все субсидии шли исключительно через главнокомандующего генерала Алексеева всем фронтам, можно будет, не предрешая коренных вопросов, а занимаясь лишь текущими делами, держать в руках все эти правительства. Вскользь, генерал Алексеев заметил, что некоторые отношения с правыми эсерами придется иметь. По этому поводу я высказал отрицательное отношение Правого центра ко всякому соглашательству. Кроме того, я старался убедить генералов, что если они решатся в конце концов на соединение с Восточным фронтом, то во всяком случае необходимо им раньше договориться начистоту с союзниками и получить от них гарантию, что они ни с кем иным не будут иметь дело в России, кроме генерала Алексеева, и за ним признают полноту военной и гражданской власти, иначе он попадет в число беспомощных правительств Восточного фронта, а он должен быть над ними и постепенно их ликвидировать. Сам Алексеев решительно высказался против идеи триумвирата и настаивает на объединении полноты военной и гражданской власти в своих руках. Алексеев, видимо, сознает необходимость такого договора, но мне пришлось слышать такое мнение, что время не терпит, что надо ему туда поехать и на месте решить дело. Впрочем, как я уже писал, сентябрь весь уйдет на операции на Кавказе, и до этого Добровольческая армия не тронется на Царицын. А не идти туда же нельзя, ибо только в Царицыне она получит снабжение, которого нельзя найти на Кавказе.