Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

Вдохновленные историей образы антагонистов из различных эпох неизбежно обладают определенной притягательностью в массовой культуре. Отвечая на запрос части аудитории, создатели видеоигр могут сознательно эксплуатировать эту популярность, в то же время переводя действие игры в пространство альтернативной, фантастической реальности для уменьшения репутационных рисков. Шутер Battlefield V, вольно использующий черты Второй мировой войны для создания полуфантастической, квазиисторичной вселенной, подвергается критике не только за введение женских персонажей в качестве бойцов на передовой, но и за обеление нацизма. Видеоигра позволяет игрокам выступать в роли солдатов Третьего рейха, хотя в ней отсутствуют изображения свастики. Такой подход интерпретируется издателем игры как ситуация, в которой персонажи являются не нацистами, а просто «немецкими солдатами». Разграничение между нацистами и солдатами вермахта становится удобным способом уклонения от критики [865] Zacny R. Games Have Always Tried to Whitewash Nazis as Just “German Soldiers” // Vice. 2019. June 19. . В 2019 году Battlefield V оказалась в центре скандала из-за того, что очередной немецкий персонаж игры по ошибке получил имя Виллема Франке, антифашиста, арестованного гестапо в 1944 году [866] Schott D. Wie Battlefield 5 einen Antifaschisten zum Nazi macht: Der seltsame Fall des Wilhelm Franke // Archaeogames. 2019. 1 Juni. . При этом в проморолике персонаж был представлен как стереотипный нацистский суперсолдат из массовой культуры.

Еще более сложными являются случаи, когда игры помещают протагониста в альтернативный мир, где нацисты смогли победить во Второй мировой, как это происходит в серии Wolfenstein. Игрок не может сражаться на стороне нацистов, вся история посвящена их уничтожению и свержению их режима. Тем не менее Wolfenstein: The New Order (2014) и Wolfenstein II: The New Colossus (2017) обвиняли в том, что авторы увлекаются эстетикой нацизма, делая воображаемую реальность слишком интересной и тем самым обеляя и нацизм [867] Taylor H. How Games Whitewash Nazism, and the Responsibility Developers Have to History // Gamesindustry. 2019. February 28. . Переживание исторической памяти с помощью видеоигры может легко обесцениваться, если игра игнорирует весь ужас обыденности насилия и сводится к трактовке антагонистов как абсолютного зла в духе героического фэнтези. В этом случае игровое восприятие прошлого сводит его к неизбежным клише и крайним упрощениям. В игре Assassin’s Creed: Freedom Cry (2013), как отмечает Эмиль Хаммар, работорговцы представлены как однозначные враги, лишенные сложной личности; возможность реального знакомства и диалога с ними отсутствует [868] Hammar E.L. Counter-Hegemonic Commemorative Play: Marginalized Pasts and the Politics of Memory in the Digital Game Assassin’s Creed: Freedom Cry. 2016 // Rethinking History. 2017. Vol. 21. № 3. P. 372–395. . Вместе с тем очевидно, что эксплуатация определенных образов в коммерческих целях потенциально усугубляет использование клише и стереотипов, привлекая тех, кто склонен идеализировать эти образы.

Вопрос исторической достоверности применительно к видеоиграм остается крайне сложным. Тем не менее на рынке безусловно существует запрос на игры, отображающие исторические реалии. Это показывает пример Kingdom Comes: Deliverance (2018), чья рекламная кампания основывалась на подчеркнутом средневековом реализме этой ролевой игры. Разумеется, у разных категорий пользователей могут быть различные взгляды на то, что может считаться достоверным, в зависимости от их социального происхождения, образования и политических взглядов. В 2018 году рекламный ролик видеоигры Battlefield V, действие которой разворачивается во время Второй мировой войны, вызвал резко негативную реакцию части игрового сообщества. Причиной стало присутствие в ролике британской женщины-бойца с не слишком историчным обликом. Критики обвинили разработчиков из шведской студии DICE в искажении истории ради политкорректности.

Создатели игры в ответ отметили, что «для нас развлечение всегда будет важнее аутентичности» [869] [twitter.com/Alekssg/ status/999545829475090432]. . В итоге скандал вокруг Battlefield V, возможно, повлиял на значительное падение продаж игры по сравнению с предыдущими частями серии. В популярной глобальной стратегии Hearts of Iron 4 (2016) пользователь может играть за Третий рейх как сторону военного конфликта, но социальная модель общества максимально упрощена. Как заявил глава студии Paradox Development, разработчики старались сделать свой продукт

военной игрой и оставить рассказы о лагерях смерти для уроков истории. Некоторые стратегические решения, такие как чистка советских офицеров, напрямую влияют на качество армий, поэтому их нужно сохранить. Но в остальном мы отделяем нашу игру от всего этого уровнем абстракции. Если игрок считает, что альтруистическая нацистская Германия могла существовать, я полностью это поддерживаю [870] Hafer T.J . Redeeming the Third Reich (or Not) in Hearts of Iron 4 // IGN. 2015. February 23. .

Важным и интересным аспектом развития видеоигр является непосредственное вовлечение пользователей в их создание. Это возможно не только посредством дискуссии с разработчиками и участия в тестировании во время раннего доступа. Для многих видеоигр существуют пользовательские модификации, созданные энтузиастами на некоммерческой основе, иногда даже с участием настоящих историков — например, мод Rome Total History, призванный сделать более историчной стратегическую игру Rome: Total War (2004).

Исследования видеоигр (game studies) переживают бурное развитие в начале XXI века. Их важной частью можно считать historical game studies — исследование игр, определенным образом представляющих прошлое или относящихся к связанным с ним дискурсам [871] Chapman A. Digital Games as History: How Videogames Represent the past and Offer Access to Historical Practice. New York: Routledge, 2016. P. 16. . В конце XX — начале XXI века теоретическая составляющая исторического исследования подверглась серьезным испытаниям и пересмотру, чему способствовал целый ряд как экзогенных, так и эндогенных факторов. В целом можно отметить влияние постмодернизма, институциональное утверждение культурологии, распространение междисциплинарности, гендерных и феминистских исследований, активизацию постколониального дискурса, развитие глобальной и транснациональной истории. Как отмечает Ирина Савельева, развитие историографии в начале XXI века заметно определяется социальным заказом, о чем говорит и распространение публичной истории, и авторитетность фигуры публичного историка; история переживает интервенцию исторической социологии, что может создать базу для плодотворного междисциплинарного диалога [872] Савельева И.М . Исторические исследования в XXI веке: Теоретический фронтир // Gefter.Ru. 2013. 24 апреля. .

В свою очередь, для публичного историка необходимы осмысление своей позиции при обращении к историческим видеоиграм как объекту исследования, выработка соответствующей методологии. По словам Альдо Скарселли,