Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

В том же 2010 году Андрей Величко в первом романе цикла «Кавказский принц» помещает своего протагониста — современного русского инженера — в 1899 год, в тело чахоточного великого князя, фактически возвращая его к жизни и заодно обеспечивая России победу в Русско-японской войне. Цикл к настоящему времени насчитывает семь романов (последний вышел в 2016-м) общим тиражом около 100 тысяч экземпляров. Годом позже тот же Роман Злотников в романе «Генерал-адмирал» (вместе с переизданием в общей сложности — 33 тысячи экземпляров) помещает успешного предпринимателя в тело великого князя Алексея Романова — то есть опять же в конец XIX столетия и опять с тем же результатом. В 2011–2012 годах Алексей Кулаков открывает цикл из четырех романов перемещением сознания нашего современника Леонида в тело аристократа Александра Агренева, продвигая персонажа по карьерной лестнице с той же целью — выиграть проигранные в реальности войны и предотвратить падение Российской империи.

История отечественного «попаданчества», таким образом, хронологически повторяет «большую» историю (Древняя Русь — времена Ивана Грозного — Смутное время — ХIX век — Революция и Гражданская война), однако, воспользовавшись наиболее, пожалуй, полным из имеющихся каталогом «попаданческой» литературы [447] Вязовский А. Полная энциклопедия попаданцев в прошлое [samlib.ru/i/isaew_a_w/16. shtml]. и некоторыми дополнительными данными (в частности, каталогами издательств), мы можем выделить те точки истории, вокруг которых тематически концентрируется наибольшее количество романов. Они-то и являются самыми чувствительными и болезненными для массового сознания [448] При подсчете общего числа произведений на ту или иную тему учитывались и те тексты, которые выложены в свободный доступ: в данном случае разница между «любителями» и «профессионалами» ничтожно мала, однако подробно разбираются только наименования, присутствующие в издательских каталогах. В качестве единиц при подсчете включены отдельные наименования, входящие в состав авторских и межавторских циклов. Следует помнить, однако, что данные эти постоянно меняются, так как массив непрерывно пополняется, но тенденция тем не менее сохраняется. . Это правление Ивана Грозного и последующий за ним временной отрезок, включающий Смутное время; Крымская война; вторая половина XIX века и начало ХХ века (вплоть до Русско-японской войны); собственно Русско-японская война; и наконец 1914–1921 годы. Для сравнения: такие, казалось бы, привлекательные и «терапевтические» для национального самосознания периоды, как правление Петра I или Екатерины II, или Отечественная война 1812 года, не слишком привлекают авторов, а борьба за отмену крепостного права и восстание декабристов вообще непопулярны. В немногих романах, посвященных неключевым периодам истории, муссируется тема выхода России к морям и ее становления как великой морской державы. Константин Фрумкин справедливо указывает на то, что большая часть таких романов направлена на усиление роли России на мировой арене, причем внимание концентрируется на тех моментах и событиях истории, которые с этой точки зрения воспринимаются как ошибки, требующие исправления [449] Фрумкин К.Г. Альтернативно-историческая фантастика как форма исторической памяти // Историческая экспертиза. 2016. № 4. С. 17–28. . Он же пишет о парадигме «догоняющей модернизации», ключевой для этих текстов.

Несколько особняком в этом ряду стоят «попаданческие» романы, относящиеся к Великой Отечественной войне: по самым скромным подсчетам, их насчитывается около трехсот. С определенностью можно говорить, что мы имеем дело с отдельным направлением военно-патриотической — или, точнее, военно-националистической — литературы, которое как тренд возникло около 2008 года, когда московское издательство «Яуза», специализирующееся на «патриотической» литературе, основало успешную линейку «Военная и историческая фантастика», насчитывающую сегодня свыше 130 наименований [450] В 2010 году в том же издательстве открывается линейка «В вихре времен», к настоящему времени насчитывающая около 80 наименований и посвященная совершенно уже невероятным, но в высшей степени патриотическим эскападам, большей частью не относящимся к периоду Великой Отечественной. Так (далее цитируем аннотацию), в романе Эдгара Крейса «Сыскарь из будущего» (2017) «[в] самом центре современной Москвы действует банда жестоких грабителей. Они безжалостны к своим жертвам, а чудом выжившие утверждают, что на них напали бородатые мужики в косоворотках и лаптях. По следу „ряженых“ идет лучший оперуполномоченный МУРа Николай Бельский. Ему удается выйти на банду, выманить их на себя и ликвидировать убийц. Скрыться удается только главарю, буквально ушедшему в глухую кирпичную стену. В азарте погони опер бросается вслед за ним и… попадает во времена Ивана Грозного. Бельский не растерялся – для поимки опасного преступника он идет на службу в Разбойный приказ…» [fantlab.ru/series1176]. . Несмотря на то что вследствие кризиса книжного рынка тираж каждого отдельного наименования сейчас заметно снизился (в среднем — 2,5 тысячи экземпляров), первоначально он мог достигать 20–25 тысяч. Протагонисты попадают в прошлое во плоти либо путем «необъяснимого катаклизма», либо подселяясь в тело ключевых акторов, от Жукова и Сталина до Гитлера. Конечно, одной линейкой «Яузы» дело не ограничилось — «военное» направление настолько обширно, что «Полная энциклопедия попаданцев в прошлое» делит их на поджанры: «Попаданец-диверсант», «Попаданец-подводник», «Попаданец-пилот» и т. д. [451] Вязовский А . Указ. соч.

Сложно сказать, имеем ли мы тут дело с социальным заказом или социальным запросом — вероятно, и с тем и с другим одновременно. Однако можно заметить, что число наименований росло одновременно с ростом значимости темы Второй мировой войны в официальной пропаганде. Косвенным подтверждением вероятного социального заказа служит и то, что тема военного попаданчества получила экранное воплощение в широко разрекламированной кинотрилогии «Мы из будущего» (2008, 2010, 2017), где в первом фильме в зону военных действий попадает группа молодых «черных археологов».

В романах о «попаданцах на войне» переигрываются отдельные эпизоды, но не отменяется сама победа — разве что приходит она с меньшими потерями и в более короткие сроки. В частности, автор романа «Вчера будет война» [452] Название – аллюзия на повесть Бориса Васильева «Завтра была война» (1984) о подростках предвоенного года. (2008) Сергей Буркатовский посредством «необъяснимого катаклизма» переносит своего героя, веб-дизайнера Андрея Чеботарева, на шестьдесят с лишним лет назад, в февраль 1941 года, всего за несколько месяцев до Войны [sic!]. Осознав, что ему представляется уникальнейший шанс предупредить руководство СССР о начале войны и тем самым сделать ее хоть немного менее тяжелой, Андрей пробивается на самый верх, к Берии и Сталину, и ухитряется убедить их в своей правоте. Но кто знает, к лучшему или к худшему изменят историю его действия? (из аннотации)