Коллектив авторов - Все в прошлом [Теория и практика публичной истории]

Борис Витенберг предположил, что в основе постсоветских альтернативных историй лежат различные коллективные культурно-психологические травмы, и расклассифицировал разные романы по типам стоящих за ними травм:

Причина успеха альтернативы ван Зайчика <���…> лежит на поверхности. Это, разумеется, «психотравма» крушения СССР. <���…> …Эти основательность, неторопливость, отеческая забота о гражданах хорошо памятны по советским временам. И многие реальные их приметы тоже [437] Витенберг Б. Об историческом оптимизме… .

К менее радикальному, чем у Ван Зайчика, но весьма оптимистичному варианту будущего приводит развилка в романе «сложного» прозаика и поэта Юрия Арабова (известного как постоянный сценарист кинорежиссера Александра Сокурова) «Столкновение с бабочкой» (Октябрь. 2014. № 1–2). Согласно роману, Николай II в марте 1917-го не отрекся от престола и остался в живых, а события 1917–1918 годов пошли совсем по другому пути, чем в «нашей» реальности: сначала император организует тайную встречу с кайзером Вильгельмом II в Финляндии и склоняет его к перемирию, а затем заключает союз с большевиками, в результате чего Ленин все-таки становится главой правительства, но в Ипатьевском доме расстреляна не царская семья, а участники антиленинского заговора, в числе которых — Свердлов и Сталин. Троцкий уезжает делать революцию в США, а Ленин, хотя и был ранен на заводе Михельсона, приходит в себя на удивление быстро и при поддержке государя императора надеется «реставрировать в стране капиталистический рынок, соединив его с Советами» — так как ставка на пролетариат себя не оправдала. Колхозы так и не учредили, а Ленин «начал брать взятки, и это была самая добрая весть последних месяцев». То есть все, конечно, не очень хорошо, война, разруха и все такое, но все же лучше, чем могло быть… Только вот ни с того ни с сего снится Николаю неприятный сон, что он подписывает отречение — и все за этим последующее («Я хочу проснуться, Господи! Дай мне силы проснуться!.. Но сон продолжался»). Это «возвращение в реальность» — характерный ход альтернативных историй. В российской литературе он возникает уже в описании мрачного содержимого «установки фон Хаусхоффера» в романе «Гравилет „Цесаревич“» или в финале повести «Седьмая часть тьмы» Василия Щепетнёва.

Как можно видеть по роману Арабова, надежда на «коррекционное» исправление истории, превращение ее в более комфортную, становится в литературе 2010-х навязчивой темой не только массовой словесности, но и более «высокой», «штучной» беллетристики. Почти одновременно со «Столкновением с бабочкой» выходит повесть Дениса Драгунского «Архитектор и монах» (Знамя. 2013. № 1). В 1913 году в Вене в кафе «Версаль» встречаются молодые Адольф Гитлер и Иосиф Сталин, беседуют, ходят на заседания кружка социалистов, куда также ходит Троцкий, моются по очереди в ванне, испытывают друг к другу что-то вроде влечения, но это не наверняка, рассуждают о слезинке ребенка, убивают Троцкого по наущению Ленина топориком для разделки мяса, за что троцкисты в отместку топят Ленина в пруду, охотятся и за Сталиным, но он убегает и приходит в результате потрясения к Богу… В 1922-м террористы покушаются не на Ленина, а на руководителя страны — Милюкова, его заслоняет собой Владимир Набоков — старший, который впоследствии становится преемником Милюкова. В 1937-м Гитлер попадает в тюрьму за антигосударственную агитацию, в 1938-м его выпускают, он знакомится с Евой Браун, изобретает «дачный венский стиль»… Такой XX век тоже выглядит жестоким — с «их», альтернативной точки зрения; читатель же в нем сравнивает реальные цифры потерь с романными, которые тоже чудовищны, но сравнительно меньше, чем в «нашей» реальности.

В еще более сложном и утонченном, чем у Арабова и Драгунского, романе Александра Соболева «Грифоны охраняют лиру» (2020) дело «происходит в России 1950-х, но именно России, где победили белые, большевики изгнаны в Латвию и что-то оттуда мутят, где не было ни террора, ни Второй мировой войны и станции метро уютно пристроились среди неперестроенных московских скверов» [438] Биргер Л . 10 книг, с которых стоит начать 2021 год // Esquire.Ru. 2021. 7 января. . В целом можно сказать, что альтернативная история «России без революций» на постсоветском пространстве превращается в реквием по несбывшемуся золотому XX веку, в литературу ностальгии — и это было предвосхищено уже в повести Краснова «За чертополохом». Однако роман Соболева намечает другую, критическую версию развития жанра: к изображенному в нем «безреволюционному» обществу автор относится одновременно с иронией и сочувствием и использует «рамку» альтернативной истории прежде всего как основу для мысленных экспериментов по реализации «неслучившихся» возможностей русской культуры ХХ века. (Соболев известен в филологической среде как крупный знаток и исследователь модернистской поэзии.)

«Пересмотр итогов Великой Отечественной войны» не приветствовался и в СССР, и потому, несмотря на наличие разветвленной традиции военной прозы, альтернативных версий исхода войны и послевоенного мира в отечественной фантастике практически не было. На Западе эти версии существовали во множестве — от оккупации Англии нацистами, как в пьесе Ноэля Коуарда «Peace in Our Time» (1946), до картин «разделенной» Америки, как в повести Сирила Корнблатта «Two Dooms» (1958) или уже упомянутом романе Дика. И если в текстах первых американских «ревизионистов» просматривается подспудный комплекс вины (почти во всех представленных текстах США страдают от последствий ядерной бомбардировки), то их британских коллег больше интересовала проблема коллаборационизма и внутренней готовности «благонамеренного гражданина» принять фашизм как воплощение силы и мнимого «порядка».

В России «альтернативная история Второй мировой» начинается в те же 1990-е с повести Андрея Лазарчука «Иное небо» (1993), впоследствии переработанной в роман «Все, способные держать оружие» (1997). Точка бифуркации здесь — успешная кампания нацистской армии в 1941 году и гибель самолета Гитлера в авиакатастрофе в 1942-м. В результате к власти приходит Геринг, чья политика по отношению к завоеванным территориям гораздо мягче. К 1991 году мир, по Лазарчуку, поделен между США и Британией, находящейся под их протекторатом, Японией, аннексировавшей материковый Китай, независимой Сибирью и Рейхом, который как государственное образование удерживается до 1991 года и разваливается в результате путча (явная отсылка к августовскому путчу в СССР). Борис Витенберг рассматривает повесть и написанный на ее основе роман Лазарчука как эстетический — но не идеологический — гибрид советского сериала «Семнадцать мгновений весны» (режиссер Татьяна Лиознова, 1973) и все того же «Человека в высоком замке».