Ирина Савицкая - Дипломат императора Александра I Дмитрий Николаевич Блудов. Союз государственной службы и поэтической музы

Основным принципом жизнеописания личности Блудова для Ковалевского являлось обязательное рассмотрение условий жизни своего героя, его общественных связей, современного ему общества, «увлечений его среды». «Если время и общество, — считал Ковалевский, — доставляют необходимый материал для обрисования известной личности, то и биография ее во многом дополняет описание самого общества, особенно если это такая личность, как граф Блудов, которого всесторонняя деятельность обнимала собою более полувека, а необыкновенная его память служила важным пособием и уразумением многих событий» [8] Цит. по: Минаева Н. В. М. М. Сперанский в воспоминаниях современников. М., 2009. С. 197. .

Восстанавливая и описывая этапы жизни и деятельности Д. Н. Блудова, Ковалевский опирался на данные, полученные им из государственного архива и архива министерства иностранных дел, а также частных архивов графа Ф. В. Ростопчина и графа С. Г. Строгонова. Он внимательно прочел воспоминания Ф. Ф. Вигеля, генерала графа М. Г. Спренгпортена [9] Шведского военачальника и политического деятеля, перешедшего на российскую службу, первого генерал-губернатора Финляндии в 1808–1809 гг. М. Г. Спренгпортена в России называли Егором Максимовичем Шпренгпортеном (1740–1819). , В. И. Левенштерна, И. И. Дмитриева, князя А. И. Чернышева и других известных людей, знавших Блудова. По свидетельству самого Ковалевского, источниками жизнеописания графа Блудова ему служили «оставшиеся после смерти его бумаги, сведения, доставленные его семейством и близкими к нему людьми». Источником стали и собственные воспоминания Ковалевского [10] Цит. по; Минаева Н. В. М. М. Сперанский в воспоминаниях современников. С. 199. . Биограф полагал, что «только общими усилиями можно составить полную и точную биографию» Дмитрия Николаевича Блудова [11] Российский государственный архив литературы и искусства (далее в тексте: РГАЛИ), ф. 191, on. 1, ед. хр. 2221, л. 32. .

Выход в свет книги Ковалевского о Блудове стал общественным явлением, поскольку и ее автор, и его герой были известными людьми. Многие авторитетные издания («Русский инвалид», «Современное обозрение», «Литературная летопись», «Русский вестник» и др.) опубликовали рецензии [12] РГАЛИ, ф. 191, on. 1, ед. хр. 2221, л. 32, 34, 67, 73, 84, 100, 101, 112. . Помещенные в них статьи заложили основу долговременной тенденции, повлиявшей на более позднюю научную литературу.

Первые публикации о Блудове появились сразу после его смерти. Так, Михаил Осипович Коялович (1828–1891), многое сделавший для истории русского самосознания, видел в Дмитрии Николаевиче «достойнейшего русского человека» и поставил конкретную задачу перед современниками и потомками: «Русские люди, близко знающие деятельность и жизнь покойного, спешат принести ему достойную дань и определить то место, которое принадлежит этому долговечному, неутомимому деятелю» [13] Коялович М. О. Несколько слов о графе Димитрии Николаевиче Блудове: Западной России на память / / Шаги к обретению России. Минск, 2011. С. 429. .

В новейшей историографии общую характеристику Д. Н. Блудову дала Н. В. Минаева в историческом очерке, предпосланном ею к своей публикации избранных воспоминаний о М. М. Сперанском [14] Минаева Н. В. М. М. Сперанский в воспоминаниях современников: Конец XVII — первая половина XIX веков. М., 2009. .

Историки, писавшие на рубеже XX–XXI веков о «просвещенной бюрократии», служившей престолу более полутора веков тому назад, не обращали достаточного внимания на характеристику корневой системы этого феномена, появление которой уходит в екатерининскую эпоху, в XVIII век и развивается в первой четверти XIX в. Возможно, еще и поэтому Дмитрий Николаевич Блудов сегодня оказался забытым и малоизвестным как дипломат и практически неизвестным как переводчик важнейших международных документов Священного союза.

В жизни молодого Блудова его дипломатическая деятельность была связана с литературной. Поэтому в нашей книге подробно рассматривается его участие в литературном обществе «Арзамас». Нами был учтен опыт разработки темы литературного общества «Арзамас» современными литературоведами. В частности, представляются интересными размышления М. Л. Майофис о «модернизаторском потенциале» общества «Арзамас», а Блудова в качестве одного из его важных носителей [15] Майофис М. А. Воззвание к Европе: Литературное общество «Арзамас» и российский модернизационный проект 1815–1818 годов. М., 2008. С. 9. . Авторская оценка арзамаского модернизаторского потенциала как «огромного» видится нам преувеличенной. Свой вывод Майофис делает, исходя из присущего «многим его („Арзамаса“ — И. С.) участникам (в том числе, и в силу особенностей их профессиональных занятий) напряженного вглядывания в меняющиеся очертания современности» [16] Там же. С. 542. .

Существующая литература о Блудове фрагментарна. В тени остается начальный этап формирования личности этого «просвещенного бюрократа». В советское время на хронологическую и тематическую избирательность изучения жизни и деятельности Блудова негативно повлиял идеологический фильтр. Изучению истоков «просвещенной бюрократии» препятствовала идеологическая установка на недопустимость признания факта самой возможности существования высоко профессиональной бюрократии в управленческой элите царизма. А если явления не было, то и изучать его истоки не полагалось. Об исследовании жизни и деятельности Д. Н. Блудова, бывшего в правление «реакционного царя» Николая I министром его самых «реакционных» ведомств — внутренних дел и юстиции, не могло идти и речи.

Идеологические ограничения касались изучения не только личности Блудова. Та же участь выпала другому дипломату и арзамасецу, близкому Дмитрию Николаевичу еще со времен Александра I, — Сергею Семеновичу Уварову (1786–1855) [17] Чиновное становление С. С. Уварова, как и Д. Н. Блудова, началось на дипломатической службе (1801–1810). Он служил в коллегии иностранных дел (1801–1806), затем в русском посольстве в Вене (1806), секретарем посольства в Париже (1809). Его интересовала древнегреческая литература и археология. Работы, написанные Уваровым по античности, были известны в Европе. С ними были знакомы И. В. фон Гете и А. фон Гумбольдт. Оба великих немца встречались с Уваровым. . В советские годы Уваров стал маркером реакционности как идеолог теории официальной народности и министр народного просвещения Николая I.

Не надо удивляться, что имена основателей литературного общества «Арзамас» Блудова и Уварова игнорировались в советской историографии даже в описаниях этого общества. Так, ни Блудова, ни Уварова мы не найдем «в выстроенном М. И. Гиллельсоном [18] Гиллельсон М. И. Молодой Пушкин и арзамасское братство. Л., 1974; Гиллельсон М. И. От арзамасского братства к пушкинскому кругу писателей. Л., 1977; Гиллельсон М. И. Сквозь умственные плотины. Очерки о книгах и прессе пушкинской поры. М., 1986. ряду значимых и даже менее значимых участников „Арзамаса“» [19] Майофис М. А Воззвание к Европе… С. 17. .