Игорь Тюменцев - Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

Весьма осведомленный в делах Калужского двора К. Буссов свидетельствует, что ключевой фигурой в новой Воровской думе стал «боярин и слуга» кн. Г.П. Шаховский [2252] Буссов К . Указ. соч. С. 162, 168. . «Боярин» Д.Т. Трубецкой с «думным дьяком и печатником» Д.И. Софроновым, по-видимому, вновь руководили Разрядным приказом [2253] List S. Mniszecha do S. Domoradskiego 8 (18) lutego 1609 r. // Отдел рукописей Научной библиотеки Украинской академии наук во Львове (ОР НБУАН). Ф. 5. № 5998/III Л. 383–387; Веселовский С.Б. Арзамасские поместные акты 1578–1618 гг. М.,1915. С. 52, 53, 92. . С.Г. Звенигородский сохранил за собой должность боярина и дворецкого. «Боярин» А.А. Нагой с «думным дьяком» П.А. Третьяковым возглавили Поместный приказ вместо погибшего Р.Ф. Троекурова [2254] Грамота Лжедмитрия II арзамасскому воеводе Ф.А. Кирееву в январе 1610 г. об отказе поместья Ив. Чертову // Веселовский С.Б. Арзамасские поместные акты. С. 344; Веселовский С.Б. Дьяки и подьячие XV–XVII вв. М., 1975. С. 522. . «Боярин» М.М. Бутурлин и «думный дьяк» Д.Т. Рындин, по-видимому, ведали Сыскным приказом [2255] Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время. М., 1907. С. 217, 257; Новый летописец. С. 104, 128, 149; Карамзин Н.М. Исторг государства Российского. М., 1989. Т. 12. Стб. 96. Прим. 475. , «окольничий» Б.И. Сутупов с дьяком М. Сомовым — Казанским и Астраханским дворцами [2256] Грамота Лжедмитрия II арзамасскому воеводе С.П. Засекину в мае 1610 г. об отказе вотчины Ив. Обуткову // Веселовский С.Б. Арзамасские поместные акты. С. 345; Грамота Лжедмитрм II арзамасскому воеводе С.П. Засекину в мае 1610 г. об отказе поместья А. Алишеву // Там же. С. 346. . Н.В. Лопухин, несмотря на выдвинутые против него самозванцем обвинения в «измене», сохранил за собой должность думного дьяка Посольского приказа [2257] Sapieha J.P. Op. cit. S. 271. . В Калуге при особе «Государя» постоянно находились, помимо уже указанных лиц, бояре кн. И.П. Засекин, И.Ф. Наумов-Хрулев, И.В. Глазун-Плещеев, А.Н. Ржевский (?), кн. А.Ю. Сицкий, Д.М. Черкасский, окольничие кн. Д.И. Долгорукий, М.И. Колодкин-Плещеев, Ф.К. Плещеев, С.Г. Сумбулов [2258] См.: Прил. . В штате Калужских приказов работали дьяки С. Зборовский, П. И. Микулин, М. Сомов, А. Подсосенский [2259] Там же. . Нетрудно заметить, что при дворе самозванца усилились позиции боярских и дворянских родов, хранивших традиции опричной среды.

К. Буссов свидетельствует, что довольно быстро в Калуге стал создаваться новый Воровской Государев двор. В источниках имеются отдельные упоминания дворовых чинов самозванца того времени. Спальниками у него служили ветеран повстанческого движения Иг. И. Михнев, П.Ф. Отяев, а также шут Н. Кошелев; стольниками — И.А. Боучаров, В.Ф. и Ф.Ф. Киреевы, А.З. и И.З. Посовецкие, Ю.И. Татищев, кн. П.Я. Урусов, В.П. Черкасский, В.П. и И.П. Шереметевы, П.Ч. Юсупов, стряпчими — И.А. Киреев, Г.И. Татищев [2260] Там же. . После воссоединения «царской» семьи в Калуге был воссоздан и двор М. Мнишек [2261] Буссов К . Указ. соч. С. 164. .

Воровским боярам довольно быстро удалось восстановить управление на местах. Городовыми воеводами Вора в 1610 г. служили: боярин кн. И.Д. Хворостинин (Астрахань), боярин С.П. Засекин, Ф.П. Дементьев, Г.И. Кашкаров (Арзамас), дворянин московский кн. И.М. Барятинский (Воронеж), боярин кн. Ф.П. Барятинский и выборный дворянин М.М. Карпов (Новгород-Северский), выборный дворянин Д. Гущин (Стародуб-Северский), выборный дворянин И.Ф. Строкин (Рославль), выборные дворяне А.Ф. Тютчев и Л. Челюсткин (Почеп), выборный дворянин Ф.Г. Желябужский (Белев), боярин Ф.М. Плещеев, выборные дворяне П. Горяинов и кн. В.А. Шаховский (Великие Луки), боярин Ф.М. Плещеев, думный дьяк И.Л. Луговской и дьяк Ф. Андронников (Псков), дворянин московский кн. И.Ф. Хованский и дьяк М.И. Милославский [2262] См.: Прил. .

География воеводских назначений показывает, что Лжедмитрий II и его бояре сохранили контроль не только над старыми центрами повстанческого движения: Северщиной, польскими, украинными, частью заоцких и низовых городов, Астраханью, но и над новыми: Великими Луками, Псковщиной, с близлежащими новгородскими пригородами Ивангородом, Гдовом, Ямом и Копорьем. В отличие от населения центральных уездов, где местные власти находились под полным контролем наемников, жители этих мест не подверглись прямым насилиям и бесчинствам иноземных солдат, а лишь испытали на себе всю тяжесть налогов, собираемых тушинской администрацией на содержание наемного и казачьих войск. Здесь не было наемных отрядов и земским силам удавалось оказывать значительное влияние на дела местного управления через авторитетных «воровских» воевод. В результате тушинский режим в центрах повстанческого движения оказался более мягким для местного населения по сравнению с тем, который существовал ранее или сложился в центре страны. Именно поэтому оно поддержало беглого самозванца в трудную для него минуту [2263] Отписка великолуцких воевод Я. Сапеге 7 (17) мая 1610 г. // Сборник кн. Хилкова (СХ). СПб., 1879. № 12.72; Псковские летописи. М.; Л., 1955. Т. 2. С. 272–273. .

Сразу же по водворении в Калуге Лжедмитрий II и его приближенный начали набирать новое войско. Его основу составили русские служилые люди и казаки, которых в январе 1610 г. привели к Вору кн. Г.П. Шаховский, Я. Кернозицкий и, возможно, Ю. Беззубцев [2264] List S. Stadnickiego do Zygmunta III 9 (19) styczenia 1610 r. // Riksarkivet. Skoklostersamlingen. E. 8597; Буссов К . Указ. соч. С. 162; Будила Й. Исторг ложного Дмитра 1603–1613 г. // Русская историческая библиотека (РИБ). СПб., 1872. Т. 1. Стб. 163–164. . В начале февраля 1610 г. бояре Д.Т. Трубецкой, И.П. Засекин, М.И. Колодкин-Плещеев, П. Урусов прибыли в Калугу с остатками русского войска, брошенного самозванцем в Тушине [2265] List S. Mniszecha do S. Domoradskiego 8 (18) lutego 1609 r. // ОР НБУАН. Ф. 5. № 5998/III Л. 383–387.; Marchocki M. Op. cit. S. 63–64; Буссов К . Указ. соч. С. 163. . Довольно крупный отряд удалось собрать к февралю 1610 г. в Великих Луках и на Псковщине боярину Ф. М. Плещееву [2266] Sapieha J . Op. cit. S. 253. .

Приведенные данные не подтверждают гипотезу С.М. Соловьева и С.Ф. Платонова, что главной силой движения самозванца в Калуге являлось казачество [2267] Соловьев С.М . Указ. соч. С. 543; Платонов С.Ф . Указ. соч. С. 268–269. . Они показывают, что по-прежнему основную роль в Калужском лагере играли служилые люди южных и юго-западных и западных уездов России и казаки. Созданные в Калуге институты государственной власти, как и в Тушине, являлись точной копией существовавших в Москве. Здесь действовали царик, «воровские» Дума, Государев двор, приказы, войско, в городах сидели воеводы и дьяки. В отличие от Москвы и Тушина, не было разве что структур по управлению церковью. Ветераны повстанческого движения, спасшие царика, еще быстрее, чем в Орле и Тушине, были вынуждены отойти в тень. «Бояре» самозванца — приверженцы крутых мер в борьбе с врагами, по свидетельству К. Буссова, обрушили репрессии на иноземцев, заподозренных в измене «царю Дмитрию». Запущенное ими колесо террора начало уничтожать и правых и виноватых. Весьма показателен в этом отношении случай с ветераном повстанческого движения, калужским воеводой Скотницким, которого не спасли от надуманных обвинений и казни многочисленные заслуги [2268] Буссов К. Указ. соч. С. 163–164. . Повстанческое движение в Калуге переродилось, не успев возродиться.