Игорь Тюменцев - Смутное время в России в начале XVII столетия: движение Лжедмитрия II

Сначала вспыхнула политическая борьба в верхах, вследствие пресечения династии. Затем, после «келейного» возведения на трон кучкой аристократов «боярского царя» Василия Шуйского против него выступило «среднее боярство», «столичное дворянство и приказные дельцы». Они возродили призрак самозванца, во имя которого поднялось провинциальное дворянство, а за ними — податное население и казаки. Движение, знаменем которого был Тушинский вор, согласно предложенной исследователями схеме, хотя и было полурусским-полупольским, стало апогеем социальной борьбы — восстанием «общественного низа против высших классов». Иноземцы, служившие Лжедмитрию II, были наемниками, но действовали с тайного одобрения польского правительства. Смута, по мнению В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова, разрушила государственный строй, но не национальное и религиозное единство русского народа. Иноземцы и казаки постепенно «вразумили» все слои русского общества, и они были вынуждены объединиться для своей защиты. В.О. Ключевский считал, что это произошло после смерти Лжедмитрия II в 1611 г. С.Ф. Платонов пришел к заключению, что перерастание социальной борьбы в национально-освободительную произошло раньше, еще в 1608–1610 гг. В результате Смуты, по его мнению, в выигрыше оказались средние общественные слои, а в проигрыше — верх, старое боярство, и низ — казачество [5] Ключевский В.О. Курс лекций по русской истории // Собр. соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 3. С. 33–38,45–56; Платонов С.Ф. Очерки истории Смуты в Московском государстве XVI–XVII вв. СПб., 1995. С. 291, 412, 430, 475–476. .

Советские историки поначалу были убеждены, что в начале XVII в. в стране имела место «казачья или крестьянская революция», аналогичная «Великой крестьянской войне» в Германии. Они видели в Лжедмитрии II «вождя социальных низов», который выступил с программой «общественного переворота». Народное движение против приверженцев самозванца в Замосковье и Поморье они оценивали как контрреволюционное [6] Покровский М.Н . Русская история в самом сжатом очерке. М., 1920. С. 52, 66; Его же. Русская история с древнейших времен. М., 1923. С. 50–51. . В 30–40-е годы XX в. страдавшие схематизмом и модернизацией ранние марксистские трактовки Смуты сменила проникнутая сталинскими идеями концепция И.И. Смирнова. Выполнив капитальное исследование, историк пришел к выводу, что восстание И.И. Болотникова было первой крестьянской войной, основными движущими силами которой являлись крестьяне, холопы, казаки и мелкие служилые люди по прибору. Движения Лжедмитрия I и Лжедмитрия II историк вслед за многими коллегами рассматривал как «скрытую иностранную интервенцию» Речи Посполитой против России [7] Смирнов И.И . Восстание И.И. Болотникова 1606–1607 гг. М.;Л., 1951. С. 493–513; Савич А.А. Борьба русского народа с польской интервенцией начала XVII в. М., 1939; Генкин Л.Б . Ярославский край и разгром польской интервенции в Московском государстве в начале XVII в. Ярославль, 1939. С. 76, 134; Шаскольский И.П . Шведская интервенция в Карелии в начале XVII в. Петрозаводск, 1950. . В результате Смута перестала рассматриваться как единый комплекс событий, а сам термин был отвергнут как «буржуазный».

Исследования отдельных периодов и сюжетов Смуты, проведенные в 50–60-х годах XX в., показали, что события 1607–1610 гг. нельзя сводить к «скрытой интервенции» и освободительному движению русского народа. В войне правительственных сил и приверженцев Лжедмитрия II явно просматривались социальные черты [8] Шепелев И.С . Указ. соч. С. 42, 207, 520–522; Долинин Н.П. Подмосковные полки («казацкие таборы») в национально-освободительном движении 1611–1612 гг. Харьков, 1958. . Обнаружились новые факты, свидетельствующие, что правящие круги Речи Посполитой не были причастны к авантюре Лжедмитрия II и что об их вмешательстве в русские дела нельзя говорить ранее появления в стане самозванца Я. Сапеги [9] Maciczewski J . Polska a Moskwa 1603–1618. Opinie i stanowiska szlachty polskiej. Warschawa 1968; Флоря Б.Н . Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI — начале XVII в. М., 1978; Назаров В.Д., Флоря Б.Н. Крестьянское восстание под предводительством И.И. Болотникова и Речь Посполитая // Крестьянские войны в России в XVI–XVII вв.: проблемы, поиски, решения. М., 1974. С. 326–352. . В ходе бурной дискуссии по проблемам истории крестьянских войн А.А. Зимин предложил рассматривать Смуту как крестьянскую войну, которая началась в 1603 г., достигла кульминации в 1606–1607 гг. и после длительного спада завершилась в 1614–1618 гг. [10] Зимин А.А. Вопросы истории крестьянской войны в России в начале XVII в. // Вопросы истории (ВИ). 1958. № 3. С. 99; О некоторых спорных вопросах классовой борьбы в Русском государстве XVII века // ВИ. 1958 № 12. С. 204–208; Корецкий В.И . Формирование крепостного права и первая крестьянская война в России. М. 1975.

Дискуссия о крестьянских войнах помогла вернуться к рассмотрению Смуты как единого комплекса событий и актуализировала широкий спектр теоретических и практических проблем. Накопленный к 80–90-м гг. XX в. фактический материал обнаружил парадокс: в источниках содержалось очень мало данных об участии крестьян в повстанческом движении, зато имелся обширный материал о выступлениях дворян, казаков и беглых холопов. Р.Г. Скрынников и А.Л. Станиславский независимо друг от друга пришли к заключению, что Смута являлась гражданской, а не крестьянской войной. Утверждение крепостничества в России в конце XVI в., по мнению историков, обострило кризис землевладения, который толкнул разоряющуюся служилую мелкоту, а отнюдь не крестьян на вооруженную борьбу с правительственными силами под знаменами самозванцев. Повстанцы, считают исследователи, не ставили перед собой цели «ниспровержения феодального строя», а добивались продолжения поместной реформы, проводимой в конце XV–XVI вв. «прирожденными» московскими государями [11] Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII ст. Л., 1985. С. 324–326; Его же . Спорные проблемы восстания Болотникова // История СССР. 1989. № 5. С. 92–110; Станиславский А.Л . Гражданская война в России XVII в.: Казачество на переломе истории. М., 1990. С. 242–248. . Зарубежные историки Э. Кинанн, Ч. Даннинг, М. Перри и В.И. Ульяновский поддержали Р.Г. Скрынникова и А.Л. Станиславского в их критике концепции первой крестьянской войны в России и пошли дальше, отказавшись от оценок Смуты как социального конфликта. Предпосылки Смуты, по их мнению, следует искать в общеевропейском кризисе конца XVI–XVII вв., а причины — не в социальной, а в политической и культурно-исторической плоскостях [12] Dunning Ch . Crisis, Conjucture, and the Causes of the Time of Troubles // Harvard Ukrainian studies Essays presented to Edward L. Keenan on his sixteenth Birthday by his Colleaques and students. Cambridge, 1995. Vol. XIX. P. 97–98; Perrie M. Pretenders and popular monarchism in early modern Russia: the False the Time of Troubles. Cambridge, 1995; Dunning Ch . R.G. Skrynnikov, the Time of Troubles, and the «First Peasant War» in Rassia // Russian Review 50. № 1 (1991). P. 71–81; Idem . Cossaks and the Southern Frontier in the Time of Troubles // Russian History 19. № 1–4 (1992). P. 57–74; Ульяновский В.И . Российские самозванцы: Лжедмитрий I. Киев, 1993. . Нетрудно заметить, что новые теории разрабатывались в основном на материалах ранних и заключительных этапов Смуты. Они нуждаются во всесторонней проверке на материалах кульминационного тушинского периода, который в течение последних тридцати лет оставался вне поля зрения исследователей.

Читать дальше