Татьяна Лабутина - Британские дипломаты и Екатерина II. Диалог и противостояние

О посещении Екатериной II театрального представления поведал Кэткарт. Небольшая труппа английских актеров устроила в частном доме представление, которое очень понравилось зрителям. Кэткарт отмечал, что русские «аккуратно посещают представления, аплодируют им и, по-видимому, это доставляет им большое развлечение несмотря на то, что они не понимают языка». Для Ее Императорского Величества в театре была приготовлена ложа, всегда готовая к ее посещению. В одну из суббот Екатерина приехала неожиданно, без предупреждения. Она «казалось весьма довольной», пригласила к себе в ложу директора труппы господина Фаукенера, которого хорошо знала. Она поведала ему, что когда находится с англичанами, то чувствует себя «совершенно дома». На следующее утро директор театра получил через секретаря императрицы тысячу рублей «от имени одной дамы, благодарной ему за то, что накануне вечером ее вместе с ее обществом впустили в театр без билетов» 1025 1025 СИРИО. Т. XIX. С.123–124. .

Кэткарт повествовал также о том, как при дворе в присутствии императрицы разыгрывались французские пьесы. Он обращал внимание на то, что все актеры, певцы и музыканты были «самые знатные лица, исполнявшие роли свои так хорошо, как будто бы имели постоянную привычку к сцене».

В донесениях Кэткарта встречались описания не только увеселительных мероприятий. К примеру, он сообщал в Лондон о церемонии, сопровождавшей отъезд императрицы и великого князя в Царское Село 28 октября 1770 г. «При их отъезде был сожжен великолепный фейерверк, который когда-либо случалось мне видеть, – сообщал посол графу Рошфору, – дорога отсюда была украшена на разных станциях. На освещение … как я слышал, потребовалось до 40 тыс. ламп» 1026 1026 Там же. С. 130. .

Чаще всего Кэткарт описывал балы и маскарады, в которых сам принимал участие. Так он посетил осенью 1770 г. «маскированный бал». На взгляд дипломата, залы дворца «сами по себе составляют зрелище». Ужин был дан для всего общества. В отдельных комнатах расставили столы для императрицы и для великого князя, а также для придворных, иностранцев и купцов. «На этот раз, как во всех подобных случаях, приветливость императрицы и милостивое ее обращение с обществом всего более возбуждало радость и веселье ее гостей», констатировал Кэткарт 1027 1027 СИРИО. Т. XIX. С. 130–131. .

Дипломат подробно описал бал, который состоялся в конце ноября 1770 г., а также великолепный маскарад, поразивший его своим размахом. «Присутствовало до 5000 человек и, не смотря на то, в залах незаметно было толпы, – повествовал Кэткарт. – Знатные девицы из монастыря и молодые люди из кадетского корпуса исполнили театральное представление и в роли разных аллегорических лиц говорили речи императрице, великому князю … и главнейшим придворным лицам, поднося при этом каждому из них весьма богатые подарки». В овальном зале в нишах, «устроенных нарочно для этого случая», приготовили 12 столов, каждый на 10 человек, и «когда за ними расположились императрица и общество, состоявшее из 119 человек, были введены маски, которые ходили по залу … между тем как прекрасный вокальный и инструментальный концерт был выполнен оркестром, расположенным на галерее, окружающей зал» 1028 1028 Там же. С. 154–155. .

Как показал анализ свидетельств британских дипломатов о политической элите России в правление Екатерины II, они не всегда носили объективный характер, а порой отличались предвзятостью. Чаще всего это происходило под влиянием неудач британской стороны в дипломатическом поединке с императрицей и российскими сановниками. В то же время следует признать, что информация дипломатов содержала немало новых и интересных фактов о жизни и деятельности первых лиц российского государства последней трети XVIII века. Однако оценки послов верховного правителя – Екатерины II и народа, по-прежнему разнились, как то нередко встречалось при освещении иностранцами деятельности Петра I и его преемников. «Хороший правитель», хотя его власть и носила деспотический характер, противопоставлялся «варварскому народу», как и в прежние времена. И британские дипломаты во многом поспособствовали укреплению сложившихся в общественном мнении Великобритании стереотипов о екатерининской России как о «нецивилизованном» государстве и ее «варварском народе».

Изучение дипломатической переписки британских послов в России с 1756 по 1783 гг., прежде не являвшейся предметом специального исследования в исторической науке, позволило сделать следующие выводы. На протяжении почти трех десятилетий британская сторона делала все возможное, чтобы добиться в переговорах (о пролонгации торгового и оборонительного договоров) наибольших преференций для своей страны. Дипломаты предпринимали также настойчивые усилия, чтобы воспрепятствовать усилению морского могущества Российской империи через «вооруженный нейтралитет», предложенный Екатериной II. В ход шли всевозможные средства: подкуп высокопоставленных чиновников, уговоры и увещевания приближенных к императрице лиц, для чего использовался компромат, полученный от информаторов. Выдвигалось даже предложение об отправке военных кораблей в Балтийское море с целью устрашения российского флота. Чтобы добиться своей цели британская сторона готова была пойти на «территориальный подкуп» российской императрицы, предложив ей остров Менорку, но все было напрасным. Екатерина II и ее верные соратники (прежде всего Н.И. Панин и Г.А. Потемкин) твердо отстаивали интересы государства, проявляя при этом сдержанность, выдержку и терпение в разрешении дипломатических коллизий. В результате в дипломатическом поединке российская сторона одерживала одну победу за другой: торговый договор 1766 г. был продлен на тех условиях, которые выдвигала Россия; союзный договор не был заключен из-за чрезмерных претензий внешнеполитического руководства Великобритании. Наконец, императрица воспользовалась помощью англичан в первой Русско-турецкой войне, не позволив при этом втянуть Россию в конфликт с Францией, Испанией, Голландией и североамериканскими колониями.

Надо признать, что Великобритания в противостоянии с Россией настойчиво и последовательно отстаивала свои интересы с помощью дипломатов. Поначалу в Петербург направлялись далеко непрофессиональные дипломаты, однако, столкнувшись с поражением и даже провалом их миссии, Лондон стал заменять их на более опытных послов. Впрочем, это мало помогло: неудача следовала за неудачей, поражение за поражением. И даже такой «ас» дипломатии, как Джеймс Гаррис не смог справиться с порученным заданием правительства. Он предпочел обвинить в своем провале стороннее государство – Пруссию, нежели признать превосходство в переговорах российской дипломатии во главе с Екатериной II.