Игорь Сенченко - Султанат Оман. Легенды, сказания и факты истории

Отличительная черта бедуина, как следует из путевых заметок У. Тезигера и Ч. Доути, – это строгое соблюдение вырабатывавшихся веками правил и норм жизни в пустыне, известных как ‘асабийа . Мерило богатства бедуина – количество имеющихся у него верблюдов, лошадей и другого домашнего скота. Гордость бедуина – его родословная, сказания и предания племени о его предках. Страсть бедуина – оружие и лошадь. Одно из заслуживающих всяческой похвалы «правил поведения бедуинов в пустыне», унаследованных ими от их далеких предков, писал У. Тезигер, гласит, что со спутником в пути надлежит делить, и непременно поравну, все, что имеешь: воду и хлеб, финики и кофе, верблюжье мясо и табак.

Тех же правил, рассказывал У. Тезигер, придерживались и европейцы, долго прожившие в Аравии и хорошо познавшие бедуинов, их обычаи и нравы. Примером тому Джон Филби. Именно он, по словам У. Тезигера, высвободил его из-под ареста ваххабитов в Сулаийиле, заплатив им звонкой монетой. После чего препроводил до пределов с землями Аш-Шамал и, прощаясь, поделился с ним имевшимися у него в наличии деньгами, заявив, что оба они – «путники пустыни», и, по обычаю ее народа, все, что у них есть, должны делить между собой поровну.

Однажды, повествует У. Тезигер, будучи в пустыне, он повстречал у одного из становищ старца, истощенного и бедно одетого. Вскоре выяснилось, что человеком в своем племени он был именитым и даже некогда очень богатым, и что до нищеты довела его щедрость. Ибо кто бы не наведывался на становище его племени, кто бы не оказывался у его шатра, кто бы из путников не попадался ему на глаза во время перекочевок, по отношению ко всем им он проявлял «подвиги щедрости», как истинный рыцарь пустыни. Принимая гостя в жилище , непременно забивал не только овцу, но и верблюда, а сверх того устраивал еще и дийафу , то есть хлебосольное застолье, на котором гуляло все племя [681] Там же. С. 66. .

Как то раз, вспоминал У. Тезигер, ему довелось быть свидетелем еще одного, весьма впечатлившего его примера щедрости и великодушия жителей пустыни. Дело обстояло так. Однажды, после долгого и утомительного перехода, изголодавшись, они поручили своему проводнику-бедуину поджарить пойманного ими во время пути зайца. Мяса к тому времени в рот не брали уже больше месяца, и с нетерпением ожидали, когда кочевник приготовит его и подаст к столу – положит на рогожку из плетеных пальмовых листьев и поместит ее перед ними, рассевшимися на песке. Смеркалось. И на огонь разведенного ими костра неожданно, откуда не возмись, пожаловал бедуин. И тогда их проводник, не долго думая, тут же поставил поднос с поджаренным зайцем и кусками лепешки по краям прямо перед гостем. Более того, препроводил подношение пищи этому бедуину словами, в которых выражалась благодарность Аллаху за то, что Он наградил их гостем, и что день прожит незря.

Правду говорят, делится своими мыслями У. Тезигер, что худшее из одиночиств – это быть одиноким в толпе. И добавляет, что одиноким он чувствовал себя и в школе, и в городах Европы, в которых бывал, но никогда и нигде среди арабов, будь то в Сирии или Ливане, и особенно в Аравии. Я приезжал в их города, сообщает он, где не знал никого. Но когда прогуливался по тесным улочкам арабских базаров, которые непременно посещал, то многие из торговцев приветствовали меня и зазывали в свои лавки на чашку кофе с финиками. Видя нас беседующими, подходили другие люди. Задавали разного рода вопросы. И кто-либо из них, как правило, приглашал меня в гости. Приняв приглашение и явившись к этому человеку на маджлис , то есть на вечернюю поседелку с друзьями, получал приглашения и от друзей хозяина жилища, и от его соседей удостоить и их чести, и отобедать и с ними. И тогда невольно задавал себе вопрос, что подумал бы аравиец о британцах, попав в Англию, и не обнаружив там обычного для себя гостеприимства по отношению к чужестранцу [682] Там же. С. 108, 148. .

Владыка персов, Хосров, рассказывает знаменитый арабский историк, географ и путешественник ал-Мас’уди (ум. 956), как-то раз изъявил желание, чтобы гостивший при его дворе известный сказатель поведал ему об аравийцах, их пристрастиях и привычках, обычаях и нравах. Попросил объяснить, какими соображениями руководствуются бедуины Аравии, сами выбирая для себя жизнь в пустыне. Бедуины, ответил сказатель, – «это те люди, которые владеют своими землями, а не земли владеют ими». Они – люди свободные, и полагаются только на самих себя. Главные черты их характера – это доблесть и честь, великодушие и гостеприимство, щедрость и верность данному слову, а также обязательное возвращение долгов. Они не раболепствуют и никогда ни перед кем не заискивают. Пекутся о достоинстве и чести. Нанесенных им обид и оскорблений не забывают и не прощают. А вот добрым словом о них – дорожат. «Хвала –дороже богатства», гласит народная мудрость арабов Аравии [683] Hoyland, Robert G., Arabia and the Arabs (From the Bronze Age to the Coming Islam), London & New York, 2001, p. 244. .

Истинный араб Аравии, говорят главы родов и шейхи оманских племен, – это человек щедрый и гостеприимный. Тот, кто всегда, при любых жизненных обстоятельствах, держит данное им слово. Тот, для кого ложь, трусость и малодушие – это срам, а предательство, в делах и дружбе, – мерзость. «Мужчинами не рождаются, а становятся», – повторяют в племенах Омана слова-наставления их дедов и прадедов.

Согласно «кодексу чести предков», высоко чтимому в Горном Омане и в наши дни, достойный мужчина – это человек гостеприимный, верный данному им слову, щедрый и великодушный, «умеющий переносить удары судьбы», тот, для кого честь – превыше всего. «Потерянные деньги найдутся, потерянная честь – никогда», – сказывают в племенах Омана. «Лучше гореть в огне, чем жить в позоре. Позор – длиннее жизни», – заявляют бедуины Омана.

В чести у коренных оманцев –щедрость. «Лучшая щедрость – быстрая щедрость», – считают они. И проявлять ее нужно делами, а не словами.

«Достоинство женщины – ее красота. Достоинство мужчины – его ум», – утверждают бедуины Омана. Красивый мужчина, в их понимании – это умный мужчина.

О красивой женщине бедуины Омана и поныне говорят, что она «прекраснее луны и солнца», а о любимой жене, что она – «лампада шатра, подобная лампаде пустыни», то есть луне. Мудрого человека сравнивают с солнечным диском, а недалекого – с ситом или решетом; и приговаривают, повторяя присказку предков, что «солнечный диск, как известно, решетом не закрыть».

Самые опасные места в Аравийской пустыне, «песчаные топи», оманцы-бедуины, по словам У. Тезигера и других исследователей-портретистов Южной Аравии, именовали «дочерьми пустыни», то есть такими же «закрытыми для чужих глаз», как девушки кочевого племени. Оазисы величали островами в «океане песков»; территории вокруг них – «бухтами и заливами»; верблюдов – «кораблями пустыни».