Игорь Сенченко - Йемен. Земля ушедших в легенды именитых царств и народов Древнего мира

Личностью султан Мухсин, по словам С. Хэйнса, был праздной и ленивой, хитрой и коварной, упрямой и неуравновешенной, алчной и завистливой.

Лейтенанта Уэллстеда, как он вспоминал впоследствии, впечатлили уведенные им в Адене огромные медные пушки, длиной в 17 футов (более 5 метров). И он посоветовал султану продать их заезжим европейским купцам. На что султан ответил, что не хотел бы лишать Аден единственно сохранившегося символа былого величия города.

Большее расположение вызывал у С. Хэйнса правитель султаната Фадли (Эль-Фадлийа), султан Хамад ибн ‘Абдалла, верховный шейх племени бану фадли. Он принимал Хэйнса в порту Шукра. Внешне выглядел непривлекательным и слабым, но по натуре оказался человеком твердым и решительным. Не в пример своему более богатому соседу, правителю Лахджа, вождю более крупного, чем его, племени бану ‘абдали , султан Хамад пользовался уважением и соплеменников, и соседей. Племя ал-фадли насчитывало 15 тыс. человек, 4 тысячи из которых носили оружие, то есть считались воинами. Лежал султанат Фадли со столицей в городке Шукра к востоку от Адена. Народ жил небогато, даже бедно (7).

В 1832 г. положение англичан в Мохе осложнилось. Связано это было с тем, что один из албанских офицеров Мухаммада ‘Али, служивший в Джидде, некто Теркс Бильмез (Turkce Bilmeze), учинил мятеж и захотел создать независимый пашалык. Египетские войска мятеж тот быстро подавили. Но вот сам его зачинщик с группой своих сторонников бежал в Тихаму, где укрылся и объявил об образовании независимого удела с центром власти в Мохе. Выпроводить его из Мохи имам Йемена оказался не в силах.

Вскоре офицер этот заявил и о своих претензиях на Аден. Направил к правителю Адена специальную миссию. Султан Лахджа принял «гостей» из Мохи радушно. Устроил для них пышный банкет, на котором практически всех их и «поставили на мечи».

В 1833 г., во время турецко-египетской войны 1831–1833 гг., когда египетские войска нанесли сокрушительное поражение туркам в Сирии и могли продолжить поход и занять Константинополь, если бы в ход событий не вмешались великие державы, в том числе та же Англия, Мухаммад ‘Али проинформировал англичан, что планирует войти в Йемен. Подчеркнул, что цель похода – помочь имаму «навести тишину и порядок в Мохе». Но, не дождавшись ответа с их стороны, захватил Моху, и изгнал из нее «бунтаря-албанца». Вот тогда-то англичане и осознали, что с переходом Мохи в руки Мухаммада ‘Али под контроль египтян подпало все Восточное побережье Красного моря. Когда же в начале 1837 г. Мухаммад ‘Али забрал на какое-то время в свои руки и Таиз, хорошо, к слову, проплатив за него дяде имама, то британцы всполошились уже не на шутку.

В свете результатов «йеменской кампании» Мухаммада ‘Али вопрос об английском военно-сторожевом посте и угольной станции на морском пути из Индии в Суэц встал уже перед Лондоном во весь рост. В августе 1837 г. генерал-губернатор Бомбея в официальном обращении в Лондон решительно высказался за то, чтобы заполучить в распоряжение Англии, и как можно скоро, территорию в бассейне Красного моря или «вблизи от него». Подчеркнул, что считает это «абсолютно необходимым».

Обратились к соображениям на этот счет С. Хэйнса, рекомендовавшего в своем рапорте в качестве такого поста Аден. Располагался он на полпути между Бомбеем и Суэцем, с гаванью, доступной для всех типов судов, днем и ночью. Всего в 7–8 днях от него, если передвигаться на верблюдах, находилась Сана’а’; близко к Адену располагались и главные места произрастания кофе. Для торговли с Аденом были открыты богатые города Хадрамаута. Единственное, чего не хватало Адену, чтобы стать одним из центров коммерции в Индийском океане, отмечал С. Хэйнс, так это должного пирса, приспособленного для круглосуточной разгрузки и загрузки судов и угольной станции.

Мнение С. Хэйнса в пользу выбора Адена поддержал полковник Кемпбелл, британский генеральный консул в Египте. В депеше во внешнеполитическое ведомство Англии (1837) он писал, что Аден представляет собой лучшее место для учреждения опорно-сторожевого поста Англии на морских коммуникациях из Индии в Египет через Красное море. Подчеркивал, что открытие такого поста в Адене воспрепятствует любым попыткам, будь то Мухаммада ‘Али или кого другого, по завладению территориями ниже Красного моря. И в то же время, в силу своего географического положения и открытой там угольной станции, переманит к себе из Мохи всю торговлю кофе, которая окажется под контролем англичан.

Доминировали в торговле йеменским кофе то время американцы. В начале XIX столетия они закупали и вывозили из страны три четверти всего объема собиравшегося в Йемене кофе, составлявшего 13 тысяч тюков. К 1809 г. монополия американцев подняла цены на кофе на мировых рынках с 56 до 75 долл. США за тюк (то есть с 11 до 15 фунтов стерлингов по тогдашнему курсу) (8).

Сообщество морской торговли Массачусетса, доносили в Лондон английские дипломаты, активно подключилось к торговле с Йеменом, Маскатом, Занзибаром и землями Восточной Африки, плотно, можно сказать, прильнуло губами к «горлышку кувшина с медом восточной торговли». Активно занялось торговлей пряностями и хлопчатобумажными изделиями из Индии; благовониями, алоэ, и кофе из Йемена; жемчугом из бассейна Персидского залива; шкурами животных, камедью (гумми) и слоновой костью из Африки. Вошло в тесные отношения с султаном Маската и Занзибара. И даже стало закупать гуано на островах Куриа-Муриа, притом задолго до того, как не него, как на отменное удобрение, обратили внимание британцы.

В течение 18 месяцев, в период 1832–1834 гг., Занзибар посетили 32 американских торговых судна, в то время как английских только семь. Многие из этих американских судов побывали и в Мохе – в целях закупки кофе.

Не следует забывать и того, отмечали дипломаты, что именно доходы от торговли кофе стали одним из побудительных мотивов того, что Мухаммад ‘Али направил египетские войска на завоевание Йемена. Утвердившись на Красноморском побережье Йемена (1833), египтяне ввели монополию на торговлю кофе, и стали взимать с английских торговцев таможенную пошлину на вывоз кофе в размере 7,25 % (с американцев брали только половину этой пошлины).

Все происходившее в Йемене не могло не беспокоить Английскую Ост-Индскую компанию, торговавшую с Йеменом через сеть своих торговых агентов-индусов в Мохе, Ходейде и Джидде.

В сентябре 1837 г., после контактов с Мухаммадом ‘Али и выяснением, что он «не имеет в отношении Адена никаких намерений», и даже мог бы помочь британцам, как заявил, в овладении им, английские колониальные власти в Индии решили изыскать предлог для «ввинчивания в Аден». Цель их состояла в том, чтобы, прибрав Аден к своим рукам, открыть там не только угольную станцию, но и основать военно-морскую базу. Англичане понимали, что действовать нужно быстро, что все, что говорит им Мухаммад ‘Али, – это всего лишь слова. На самом деле, подобрав под себя к 1837 г. земли Хиджаза и Неджда, он намеревался завладеть и Аденом, и Маскатом с Бахрейном, и Багдадом с Басрой. Лорд Генри Джон Темпл Пальмерстоун (1784–1865 гг., видный английский государственный деятель, руководивший в то время внешнеполитическим ведомством) даже направил полковнику Кемпбеллу (08.12.1837) депешу с указанием, чтобы тот предупредил Мухаммада ‘Али насчет обеспокоенности Лондона его действиями в Южной Аравии и Месопотамии. И передал ему, что британское правительство не будет безразлично взирать на действия паши по завоеванию аравийских земель, лежащих у входа в Красное море и ниже него, равно как и на его шаги по утверждению своей власти в Месопотамии. Англичане не забыли, как Мухаммад ‘Али повел себя в отношениях с ними в 1833 г., когда, поинтересовавшись у консула Кемпбелла, не будут ли они возражать против того, если он войдет в Йемен, но, не дождавшись ответа, сделал это. После этого лорд Пальмерстоун не верил уже Мухаммаду ‘Али ни на йоту. Считал, что цель египетского паши состоит в том, чтобы раздвинуть рубежи своих владений как можно шире и создать на Востоке великое арабское королевство, которое включало бы в себя «все земли и страны, где говорят на арабском языке».