Луи-Адольф Тьер - История Французской революции. Том 3 [litres]

Было восемь часов утра: многие предупрежденные депутаты желали мужественно явиться на свой пост. Президент Совета пятисот Симеон и президент Совета старейшин Лафон-Ладеба добрались до своих еще не запертых зал и могли занять кресла в присутствии нескольких депутатов. Но к ним явились офицеры с приказанием удалиться. Они удалились к одному из депутатов, где наиболее храбрые задумали новую попытку. Депутаты решили собраться снова, пройти Париж пешком и с президентами во главе появиться у дверей законодательного корпуса.

Было около одиннадцати часов утра. Весь Париж уже знал о происшедшем, но спокойствие этого большего города не было нарушено. Тут не кипели страсти, могущие вызвать восстание, это был только организованный властью акт против некоторых ее представителей. Толпа любопытных без шума наполняла улицы и общественные заведения. Только отдельные кучки якобинцев из предместий носились по улицам с криками «Да здравствует Республика!» и «Долой аристократов!». Они не находили в толпе ни отзыва, ни возражений. Кучки эти главным образом собирались вокруг Люксембурга. Там они кричали: «Да здравствует Директория!», а некоторые – «Да здравствует Баррас!»

Группа депутатов в молчании прошла сквозь толпу, собравшуюся на площади Карусель, и появилась перед входом в Тюильри. Их не хотели впускать, они настаивали. Тогда отряд солдат отбросил их и преследовал до тех пор, пока они не рассеялись: печальное и достойное сожаления зрелище, предвещавшее близкое и неизбежное господство преторианцев! Вольно же было вероломной фракции принудить Революцию прибегнуть к опоре штыков!

Часть преследуемых депутатов удалилась к президенту Лафону-Ладеба, другая – в соседний дом. Они шумно обсуждали там, как следует действовать дальше, когда к ним явился офицер с приказом разойтись. Часть депутатов была арестована, а именно: Лафон-Ладеба, Барбе-Марбуа, Тронсон дю Кудре, Бурдон (из Уазы), Гупиль де Префлен и некоторые другие. Их препроводили в Тампль, куда уже были заключены члены обеих комиссий.

Тем временем сторонники Директории собрались во вновь назначенных помещениях на заседание законодательного корпуса: члены Совета пятисот отправились в «Одеон», а старейшины – в Медицинскую школу. К полудню число их было еще незначительно, но увеличивалось с каждой минутой – вследствие ли распространения вести об этом чрезвычайном собрании от одного к другому, или вследствие того, что нерешительные, боясь оказаться замеченными в противодействии правительству, поторопились явиться в новый законодательный корпус. Присутствующих время от времени пересчитывали, и когда число их в Совете старейшин дошло до 126, а в Совете пятисот до 251 (половина обоих советов плюс один член), приступили к совещаниям.

Оба собрания находились в некотором затруднении, так как им предстояло придать вид законности явному государственному перевороту. Первой заботой советов было объявить непрерывность заседаний и уведомить друг друга о вступлении в отправление своих обязанностей. Депутат Пулен де Гранпре, член Совета пятисот, выступил первым со словами: «Принятые меры, место, нами занимаемое, – всё возвещает, что отечество подвергалось большим опасностям и подвергается им еще и теперь. Воздадим благодарность Директории; ей мы обязаны спасением отечества. Недостаточно, однако, одной ее бдительности, на нас лежит обязанность принять меры, способные обеспечить общественную безопасность и исполнение Конституции года III. Для этой цели я требую образования комиссии из пяти членов».

Предложение было принято, и из депутатов, преданных системе Директории, образовали комиссию в составе Сийеса, Пулена де Гранпре, Виллера, Шазаля и Буле де ла Мёрта. К шести часам вечера назначили чтение послания директоров советам. Это послание включало в себя изложение заговора, насколько он был известен Директории; два документа, о которых мы уже упоминали, и отрывки из писем, найденных в бумагах роялистских агентов. Отрывки эти не прибавляли ничего нового; они лишь доказывали, что Пишегрю находился в переговорах с претендентом, а Имбер также переписывался с двором в Бланкенбурге, участие в заговоре депутатов клуба Клиши шло через Мерсана и Лемере, а обширная ассоциация роялистов распространялась по всей Франции. Кроме обозначенных, не было произнесено никаких других имен.

Тем не менее эти документы произвели большое впечатление. Они доказывали невозможность судебного разбирательства вследствие недостаточности прямых и положительных доказательств. Последнее слово по поводу послания Директории принадлежало комиссии пяти и ей же предстояло предложить меры, каких требовали обстоятельства. Буле де ла Мёрт, говоривший от имени комиссии, представил причины, по которым прибегли к чрезвычайным мерам, причины, к несчастью, весьма основательные. Упомянув, что должно принять быстрые и решительные меры и без пролития крови поставить заговорщиков перед невозможностью вредить далее, он представил поданные комиссией предложения. Главнейшими из них были: объявление недействительными выборов в сорока восьми департаментах и очищение, таким образом, законодательного корпуса от депутатов, преданных вступившей в заговор фракции, наиболее опасные из которых должны были быть сосланы. Совет не имел возможности выбора: настоящее положение не допускало других мер, и, кроме того, Директория поставила себя так, что в этих мерах ей не осмеливались отказывать.

Колеблющаяся и не определившаяся часть собрания, которую всегда подчиняет энергия, была на стороне приверженцев Директории и собиралась поддерживать всё, чего они ни пожелали бы. Депутат Шолле требовал, однако, отсрочки в двенадцать часов, чтобы рассмотреть эти предложения, но крики «Голосовать!» заставили его замолчать. Ограничились тем, что из списка приговоренных к ссылке вычеркнули нескольких лиц: Тибодо, Понтекулана, Тарбе, Креси, Деторси, Нормана, Дюпона де Немура и Ремюза; одних как истинных патриотов, несмотря на их оппозиционность, других как слишком незначительных, чтобы быть опасными. Затем немедленно вотировали предложенные меры. Выборы сорока восьми департаментов были кассированы, и депутаты, ими назначенные, исключены из законодательного корпуса. Все должностные лица, судьи и муниципальные чиновники, выбранные этими департаментами, отрешались от должностей.

В ссылку, в место, назначенное Директорией, отправляли сорок два депутата из Совета пятисот и одиннадцать из Совета старейшин. В числе прочих находились: в Совете пятисот – Обри, Жак Эме, Буасси д’Англа, Бурдон (из Уазы), Кошери, Делайе, Дюмоляр, Жильбер де Мольер, Имбер-Коломе, Камилл Жордан, Лемере, Мерсан, Пишегрю, Симеон, Вовилье, Воблан, Вилларе-Жуайёз, Вилло; в Совете старейшин – Барбе-Марбуа, Дюма, Лафон-Ладеба, Порталис, Ровер, Тронсон дю Кудре. Два директора, Карно и Бартелеми, экс-министр полиции Кошон, его помощник Доссонвиль, командир гвардии законодательного корпуса Рамель, три роялистских агента Бротье, Ла Виллеруа и Дюверн де Прель также были приговорены к ссылке.