Йоханна Катрин Фриксдоттир - Валькирии. Женщины в мире викингов

Сведения о женщинах-путешественницах заставляют нас пересмотреть свой взгляд и на тех, кто никогда не покидал родных земель. Возможно, переезды были неотъемлемой частью жизни женщин определенных профессий. Известно, что на северо-востоке Швеции, где на закате эпохи викингов процветала культура рунических камней, работала резчица Гуннбьёрг, прозванная «Доброй» (рисунок 10), в то время как создателем камня на острове Мэн значится женщина по имени Турид [202] Hs 21 Jättendal; Br Olsen 194. . Считается, что руны еще на двух камнях также вырезали женщины, но их имена до нас, к сожалению, не дошли [203] Källström, Mästare och minnesmärken, 213‒16; Gräslund, Runstenskvinnorna ännu en gång, 469‒70. . Профессия камнереза предполагала не только владение грамотой и специальными навыками, но и определенную мобильность. Прочие ремесленники тоже порой переезжали из города в город в зависимости от степени востребованности их мастерства [204] Ashby, With Staff in Hand, and Dog at Heel? .

Саги указывают и на то, что если женщины куда-то уезжали, это не значит, что они не возвращались обратно. В «Саге о людях из Лососьей долины» Торгерд, мать Хёскульда после смерти мужа «не чувствовала себя счастливой в Исландии». Поэтому она решила «покинуть страну, захватив с собой все, что досталось на ее долю из наследства». В Норвегии Торгерд «нашла многочисленную родню и много именитых родичей» [205] Сага о людях из Лососьей долины/ / Перевод В. Г. Адмони и Т. И. Сильман. Перевод стихов А. И. Корсуна. . Она во второй раз выхоит замуж, но после смерти Хрута возвращается в Исландию, чтобы жить с Хёскульдом. В отличие от поездок, связанных с войной или торговлей, такого рода перемещения могли не оставлять почти никаких следов в захоронениях путешественниц. Ирландские и британские броши, изысканные столовые приборы и прочие необычные предметы, найденные среди погребальных приношений норвежским женщинам, обычно считались добром, награбленным их мужьями во время набегов на чужие земли. Скорее всего, это разумнее объяснение, но нельзя исключать и другие возможности. Это вполне могли быть сувениры, купленные в дальних странах и привезенные домой [206] Downham, Religious and Cultural Boundaries between Vikings and Irish, 25‒7. . Если у нас есть доказательства того, что скандинавские женщины оказывались на территории современных России и Украины, то почему они не могли очутиться и в гораздо более близкой Англии, доплыв до нее за несколько летних дней, что-то купить и вернуться обратно [207] Stalsberg, Visible Women Made Invisible. ?

Кроме того, женщины, носившие красивые броши из чужих краев, могли купить их у торговцев или других путешественников [208] Skre, ed., Things from the Town, 95‒6. . В «Саге о Людях с Песчаного берега» ( Eyrbyggja saga ) Турид, жена Торбранда из Лебяжьего Фьорда (Исландия), встречает женщину по имени Торгунна с Гебридских островов. Путешественница привезла с собой украшения, платья, покрывала и прочие «сокровища, какие редко увидишь в Исландии». Турид упрашивает Торгунну продать ей хоть что-то, но та отказвается [209] Сага о Людях с Песчаного берега. / Пер. А. В. Циммерлинга, С. Ю. Агишева. . Изделия ирландских и британских мастеров в те времена оцень ценились среди других народов, поэтому Торгунна, хвастаясь своим имуществом, тем самым доказывала не только свою состоятельность, но и возможность обладать редкими вещами из других стран [210] Glørstad, Sign of the Times?, 37‒9. .

В эпоху викингов заметные социальные и экономические перемены касались и тех, кто оставался на родной земле [211] Winroth, Age of the Vikings, 175. . Даже те, кто безвылазно жил в отдаленных от крупных городов поселениях, были наслышаны о невероятных путешествиях и победоносных набегах. Они восхищались изысканными привозными вещицами не меньше горожан и с любопытством наблюдали за тем, как языческие верования постепенно вытесняются христианством. Другими словами, викинги чувствовали свою связь с внешним миром, даже если никода не покидали своих родных поселений.

До эпохи викингов жизнь людей могла показаться проще, но земельные хозяйства никогда не были полностью замкнутыми и самодостаточными. Экономика стремительно развивалась, люди потребляли все больше и больше [212] Skre, Viking-Age Economic Transformations, 18‒19. . Местные ресурсы и привозные товары продавались и покупались в немыслимых до этого объемах: мыльный камень, железо, мех и шкуры, оленьи рога – все это перевозилось на огромные расстояния. Ремесленники – мужчины и женщины – создавали посуду и кухонную утварь, одежду и украшения, кожаные ремни и пряжки, сумки и детские игрушки. Все эти вещи продавались как оптом, так и в розницу. Горожане покупали у жителей сельских земель продукты питания, строительные материалы и предметы домашнего обихода, которые земледельцы могли предоставить за определенную плату. Ассортимент торговли варьировался от бытовых товаров до предметов роскоши. К примеру, неподалеку от Бирки располагалось мельничное хозяйство Санда, где пекли прекрасный хлеб для богатых горожан. Но подходящей земли для выращивания пшеницы рядом не было, поэтому владельцам мельницы приходилось покупать ее наряду с мельничными жерновами у других людей [213] Winroth, Age of the Vikings, 176–7. . Экономика росла и развивалась, равно как и торговые связи между городами и земледельными районами.

На фоне этих существенных изменений в торговле и потреблении примерно с 800-х годов н.э. существенно возрастает роль мореплавания как для набегов на другие земли, так и для торговли. Это в свою очередь повысило спрос на ткань для парусов и соответствующей одежды, на дерево для палубного покрытия и прочие материалы [214] Jørgensen, Introduction of Sails to Scandinavia. . Новые рабочие места появлялись не только для мужчин, которые занимались судостроительством, но и для женщин-ткачих. Вероятно, мужчины тоже занимались производством тканей, но все же это был преимущественно женский род занятий. Специальные принадлежности для производства и обработки тканей часто находят среди погребальных подношений именно в захоронениях женщин. Саги описывают этот род занятий как исключительно женский, а в поэме, написанной придворным скальдом Олава II Святого в 1020-х годах, прямо говорится о парусах, сотканных женщинами [215] Poetry from the Kings’ Sagas 1, 747. . При наличии определенных задатков и желания опытная ткачиха могла не только обеспечить необходимыми изделиями свою собственную семью, но и создать небольшое торговое предприятие [216] Andersson, Textile Production in Scandinavia during the Viking Age. .

Площадь паруса, разумеется, варьировалась в зависимости от размеров судна, но в среднем составляла примерно 100 квадратных метров. Соответственно, его изготовление требовало немало сил и ресурсов. Для производства необходимой ткани в таких масштабах были нужны не только инструменты и материалы, но и квалифицированная рабочая сила. Любой, кто хотел преуспеть в этом деле, должен был уметь разводить овец или выращивать лен и коноплю для пеньки. Обработка сырья тоже была делом непростым: сначала растения специальным образом вымачивали, затем сушили и трепали, чтобы размять волокна. Надо сказать, что лен был очень дорогой тканью, которую могли себе позволить только состоятельные викинги [217] Thomsen, Kvinder og klær; Ingunn Ásdísardóttir, Frigg og Freyja, 233–5. . Более распространенным материалом была шерсть, которую состригали с овец, очищали, сортировали в зависимости от ее грубости (от этого зависело, для какого именно изделия ее употребят) и тщательно расчесывали. Затем в ход шли прялка и веретено с мутовкой (тяжелым диском, который использовался для лучшего вращения) [218] Andersson, Textile Production at Birka. . Это был требовавший усердия и терпеливости тяжелый ручной труд, о чем свидетельствуют артритные повреждения женских пальцев [219] Owen and Dalland, Scar, 58. . После этого пряжа смачивалась и выставлялась на просушку, а тем временем к работе готовился ткацкий стан, на котором использовали нить двух типов: более прочную основу (к ней подвешивали специальные грузики) и так называемый «уток», который ткачиха пропускала под основой. Это был монотонный и утомительный процесс, если только мастерица не работала над гобеленом, но это был редкий случай.