Александр Сидоров - На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

А что ему предлагалось взамен? Стать винтиком, безликой единицей, частью серой толпы. Это не общие слова. Это — констатация факта. Сами идеологи Страны Советов без всякой иронии, наоборот, с гордостью сообщают: «В Москве изменилась в 1931 году уличная толпа, окончательно исчезли раскормленные богачи и их расфранченные женщины, заметные при взгляде на улице всякой другой страны. В толпе почти невозможно разобраться. Здесь не существует понятий — рабочее лицо, лицо чиновника, крутой лоб учёного, энергичный подбородок инженера, о которых любят писать за границей… Толпа в 1931 году мало различима. Опытные советские люди различают в её гуще людей по особенным, временным признакам. “Наш человек”, говорят они, глядя внимательно. Или — “не наш”». Известный французский писатель Андре Жид, летом 1936 года побывавший в Советском Союзе, отмечал то же самое: «Летом почти все ходят в белом. Все друг на друга похожи. Нигде результаты социального нивелирования не заметны до такой степени, как на московских улицах, — словно в бесклассовом обществе у всех одинаковые нужды… В одежде исключительное однообразие. Несомненно, то же самое обнаружилось бы и в умах, если бы это можно было увидеть… На первый взгляд кажется, что человек настолько сливается с толпой, так мало в нём личного, что можно было бы вообще не употреблять слово “люди”, а обойтись одним понятием “масса”».

И в эту толпу — вживить блатаря? В это стадо «ушастых фраеров»? Абсурд… Вор остаётся свободным даже в лагере. Даже в бараке усиленного режима. На этом построена «воровская романтика», «воровская идея», «воровской закон». Быть может, свобода эта — грязная, пьяная, жестокая, кровавая, построенная на чужих слезах и горе. Но, привыкнув к ней, отвыкнуть почти невозможно.

Воровка никогда не станет прачкой…

Знаменитая фраза революционного матроса Сергея Никитина из советского кинофильма «Посланники вечности» (1970) как нельзя лучше подходит к теме этой главы. Правда, герой, сыгранный Николаем Трофимовым, возмущённый варварством по отношению к Венере Милосской, интересовался, кто бабе руки обломал, но суть вопроса от этого не меняется.

Дело в том, что за многие десятилетия существования, исполнения и многочисленных переделок вокруг песни о несчастной кокаинистке с переломанными крыльями появилось немало мифов, домыслов и догадок. Например, Евгений Зимородок в статье «“Перебиты, поломаны крылья”: “жестокий романс”» утверждает: «Песне этой, которую называют тюремным жестоким романсом, более ста лет, и, конечно, она обросла массой вариаций. Широкая общественность узнала об этой песне из повести Н. Ф. Погодина “Аристократы” (1934 г.) и по снятому по её мотивам фильму “Заключённые” (1936 г.)… Её автора, по всей видимости, установить не удастся уже никогда. Никаких документальных данных об авторстве не существует. Даже каких-то намёков. И даже претензий на авторство, как это часто бывает с блатняком. Так что песня воистину народная».

Простим автору наивное невежество, хотя при подготовке материала несложно было узнать, что «Аристократы» — не повесть, а комедийная пьеса. К тому же фильм «Заключённые» не снят по мотивам комедии Погодина: сценарий картины создавался драматургом одновременно с «Аристократами». Но что касается безапелляционного утверждения о столетнем возрасте песни и о невозможности установить её автора — тут Зимородок явно погорячился.

И если бы только он один… Так, Валерий Мальгинов в статье «Белая смерть» приводит первый куплет «кокаинового романса» с пояснением: «Из жалостной песни времён российской смуты 1917—22 гг.»

На сайте «Проповедник.ру» в лекции «Психология социального отчуждения» также приводится первый куплет песни, но уже с утверждением, что так «писали декадентствующие поэты незадолго до начала мировых войн и судьбоносных революций».

В эссе «Русская классика против наркомании» Г. Юрина относит рождение песни к несколько более позднему периоду: «“Перебиты, поломаны крылья, / Страшной болью всю душу свело. / Кокаином — серебряной пылью / Всю дорогу мою замело” — такие, в частности, слова можно встретить в весьма популярной в годы Гражданской войны песне…»

А на сайте крымского Кинологического союза «Империя» указан даже автор текста: «Вспышка кокаиновой наркомании была у нас во времена нэпа. Вспоминаются грустные стихи Вертинского:

Все эти предположения беспочвенны. Авторство Алымова бесспорно и документально подтверждено как прямым указанием в титрах фильма «Заключённые», так и рукописным текстом. С другой стороны, по-человечески можно понять и добросовестное заблуждение не слишком добросовестных исследователей. Стилистически «кокаиновый романс» действительно связан с предреволюционной Россией. Не случайно также указание на Александра Вертинского. С него, пожалуй, и начнём.

Выдвижение кандидатуры Александра Николаевича Вертинского на роль сочинителя текста о перебитых крыльях молодой «марафетчицы» («марафетом» в дореволюционной России и Стране Советов называли кокаин) хотя и ошибочно, но вполне объяснимо. Романс Алымова прямо перекликается с не менее знаменитой песенкой Вертинского «Кокаинетка», написанной в 1916 году: