Александр Сидоров - На Молдаванке музыка играет: Новые очерки о блатных и уличных песнях

Отдел ГПУ по Пензенской губернии докладывал в 1927 году московскому начальству, что среди рабочих Трубочного завода ходят разговоры: «Стало невозможно, нигде покоя тебе нет от этих хулиганов… Всё время только и слышишь, что кого-нибудь бьют или ругаются матом, кричат “Зарежу!”, “Застрелю!”… Это происходит оттого, что власть слабо борется с хулиганством. Сегодня задержат, а дня через 2, через 3 хулигана опять встретишь…»

Появляются хулиганские объединения: «Центральный комитет шпаны», «Топтательный комитет», «Интернационал дураков», «Кружки хулиганов», «Общество “Долой невинность”», «Общество советских алкоголиков», «Общество советских лодырей», «Союз хулиганов»… В некоторых избирали «политбюро» и платили членские взносы. В Питере в середине 20-х годов действовал «Союз советских хулиганов». Возглавлял его бывший есаул 6-го казачьего кавалерийского полка Дубинин. Ему удалось собрать в единый кулак более ста молодых парней. Все они добывали средства к существованию уголовными преступлениями.

Наконец власть серьёзно обеспокоилась разгулом уличной преступности. В декабре 1925 года Народный комиссариат юстиции РСФСР издал циркуляр № 251 с требованием решительно искоренять хулиганство. В1926 году 74 % приговоров судов по делам о хулиганстве сводились к лишению свободы. В октябре 1926 года выходит постановление СНК СССР «О мерах по борьбе с хулиганством», в котором судам предложено давать «озорникам» сроки не ниже трёх месяцев, а условное и условно-досрочное освобождение вовсе исключить. Допускалась и ссылка в отдаленные места СССР. И всё же нижняя санкция статьи предусматривала всего три месяца изоляции, «потолок» — два года лишения свободы.

В конце 1920-х для борьбы с хулиганством стали использовать рабочие дружины, вечерние и ночные облавы. Но коллективизация и индустриализация резко увеличили городское население за счёт вчерашних крестьян, часто настроенных крайне враждебно к власти, согнавшей их с мест. К тому же государство увеличило выпуск спиртного и поощряло его употребление. В таком «контексте» попытки покончить с хулиганством были обречены на провал.

Лишь к середине 30-х годов в Советском Союзе произошло окончательное становление сильного государственного строя. И правоохранители принялись искоренять хулиганство с присущей тому времени непримиримостью. Как заявил нарком юстиции СССР Николай Крыленко: «Для широких обывательских кругов вопрос о том, могут ли они спокойно пройти по улице, не рискуя получить плевок в физиономию, является вопросом, на котором они испытывают крепость политической власти того класса, который господствует и который правит».

Особенно показателен разгром ленинградской хулиганской шайки братьев Шемогайловых. Практически все ее члены были коренными питерцами, выросли в пролетарском районе города. Начали с того, что отбирали мелочь у малышей, перешли к изнасилованиям комсомолок, избили трёх рабочих-активистов. В январе 1934 года шайка совершила налёт на «красный уголок»: один пострадавший остался калекой, а Степан Шемогайлов убил ударом кастета комсомольца Алексея Доненкова. Хулиганов задержали, в обвинительное заключение вошло более ста эпизодов. Оказалось, братья Василий и Степан Шемогайловы были лишь формальными атаманами шайки, на самом деле во главе стояли двоюродные братья Пётр Лупанов и Пётр Егоров. Их родителей — мелких лавочников — в 20-е годы раскулачили, братья сбежали в Ленинград и решили мстить «коммунякам». Суд в июле 1934 года приговорил Шемогайловых, Лупанова, Егорова и Жуковского к «высшей мере социальной защиты» — расстрелу. Остальные получили от одного до 10 лет лишения свободы.

После постановления СНК СССР от 29 марта 1935 года «О мерах борьбы с хулиганством» гайки закрутили до предела. А 10 августа 1940 года Президиум ВС СССР издал указ «Об уголовной ответственности за мелкие кражи на производстве и за хулиганство», и в городах стали создавать дежурные камеры народных судов. В Ленинграде городской прокурор Д. Грибанов заявил: «Задержанных за хулиганство будут сразу же направлять в эти камеры. Дела будут слушаться без предварительного расследования… Действия злостных хулиганов, нанёсших кому-либо ранение или увечье либо совершивших преступления группой, квалифицируются как бандитизм. Виновные подвергнутся самым суровым мерам наказания, вплоть до расстрела».

За словами последовали дела. Наказания поражают своей суровостью:

«Попов М. П. 21 августа в закусочной выражался нецензурной бранью и толкал посетителей. 22 августа осужден к 1 году тюремного заключения».

«Кузнецов В. П. 21 августа ударил чемоданом по лицу гр-на Сахарова. 22 августа осужден к 3 годам тюремного заключения с запрещением в течение 4 лет после отбытия наказания проживать в главных городах Союза».

«Отъявленный хулиган, известный под кличкой Ханжа, Смородинов беспричинно приставал к сидящему на скамейке Н. Бурдилову. Он всячески его оскорблял, ударил селёдкой по лицу, а затем стал избивать и сбросил со скамейки на землю… Смородинов осужден на 5 лет лишения свободы с последующим запрещением в течение 5 лет жить в центральных городах СССР».

После этого на улицах воцарилось относительное спокойствие.

Мы не случайно отвели столько места истории русского и советского хулиганства. Теперь можно локализовать время создания «канонического» текста хулиганской баллады. Это 20-е годы прошлого века — период «героизации» советского хулигана в низовом фольклоре. Появляются частушки, исполнители которых с гордостью именуют себя хулиганами и подчёркивают, что не боятся тюрьмы:

В песне о подлой Мурке, которая снюхалась с чекистами, хулиганы и уркаганы объединены в одну шайку:

Отождествляются воры и хулиганы также в песне про «девочку-жиганку»: