Наум Синдаловский - Легенды и мифы Невского проспекта

Публичная библиотека. Современное фото

Алексей Николаевич Оленин родился в Москве и впервые в Петербурге появился в 1774 году, когда был определен для учебы в Пажеский корпус. За три года до выпуска, по повелению Екатерины II, Оленин отправился за границу «для совершенствования знаний в воинских и словесных науках». Там он учился сначала в артиллерийском училище, а затем в Дрезденском университете. Параллельно небезуспешно занимался изучением иностранных языков, рисованием, гравировальным искусством и литературой. В 1786 году за составленный им в Германии Словарь «старинных военных речений» Российская академия избрала его своим членом. Только этот, далеко не полный список достоинств Оленина оказался вполне достаточным, чтобы в 1811 году он был назначен директором петербургской Публичной библиотеки.

Между тем об Алексее Николаевиче Оленине в Петербурге ходили самые невероятные легенды. Будто бы этот «друг наук и искусств» до 18 лет был величайшим невеждой. Якобы именно с него Фонвизин написал образ знаменитого Митрофанушки, а с его матери Анны Семеновны Волконской – образ Простаковой. И будто бы только дядя Оленина сумел заметить у мальчика незаурядные способности. Он забрал его у матери и дал блестящее образование. Правда, по другой легенде, все происходило в обратной последовательности. На Оленина будто бы произвела сильное впечатление увиденная им в юности комедия «Недоросль». Именно она заставила его «бросить голубятничество и страсть к бездельничанью» и приняться за учение.

Оленин жил в собственном доме на Фонтанке, 101. Салон Оленина считался одним из самых модных в Петербурге. В художественных и литературных кругах его называли «Ноевым ковчегом», столь разнообразны и многочисленны были его участники. Постоянными посетителями салона были Пушкин, Крылов, Гнедич, Кипренский, Грибоедов, братья Карл и Александр Брюлловы, К.Н. Батюшков, В.П. Стасов, И.П. Мартос, Федор Толстой и многие другие. Они же были желанными гостями на даче Оленина под Петербургом с говорящим названием Приютино.

Значение Оленинского кружка переросло в бытовой обычай дружеских собраний с непременным обеденным столом, карточными играми после чая и вечерними танцами с легким флиртом. Здесь рождались идеи, возникали проекты, создавалось общественное мнение. Это был один из тех культурных центров, где исподволь формировался наступивший XIX век, названный впоследствии золотым веком русской литературы, веком Пушкина и декабристов, «Могучей кучки» и передвижных выставок, веком Достоевского и Льва Толстого.

О том, каким значительным явлением в культурной жизни столицы стало открытие библиотеки, можно судить по крылатому выражению, сохранившемуся в арсенале городского фольклора с тех пор. Теперь деловитые мужья, торопливо уходя из дома, могли успокоить своих недоверчивых жен тем, что бегут «пропустить стопку-другую книг». Между прочим, в XIX веке среди разночинной интеллигенции появилось новое необычное словосочетание: «Стеклянная библиотека». Так на языке любителей пропустить стаканчик назывались питерские погребки.

В 1840-х годах Публичная библиотека едва не сгорела. Спас ее, если верить преданиям, работавший в то время в библиотеке архитектор В.А. Собольщиков. Кстати сказать, по его проекту в 1859–1862 годах был сооружен новый читальный зал, ныне хорошо известный как Ленинский. Так вот, Собольщикову как-то привиделся вещий сон: он увидел, что в одной из комнат библиотеки начинается пожар. Проснувшись и торопливо одевшись, Собольщиков побежал на службу и в первую очередь бросился в ту, виденную во сне, комнату. Никакого пожара не было. Однако опытным глазом архитектор обнаружил неисправность, которая «неминуемо привела бы к пожару, если ее не исправить».

Долгое время директором Публичной библиотеки был Дмитрий Фомич Кобеко, оставивший свой след в городском фольклоре. Однажды он заказал собственный портрет, который велел повесить над входом в читальный зал отдела рукописей. В петербургских салонах появилась новая острота, которой щеголяли неисправимые зубоскалы: «Вы слышали? В Публичной библиотеке Кобеко повесился!».

В 1932 году Публичной библиотеке, или «Публичке», как ее называли поголовно все питерцы, было присвоено имя М.Е. Салтыкова-Щедрина. О том, как это произошло, рассказывается в анекдоте. Однажды на приеме у Сталина находилась делегация ленинградских деятелей культуры и искусства. «Было бы неплохо назвать вашу библиотеку именем какого-нибудь известного писателя», – с лукавой восточной улыбкой проговорил вождь. «Какого же, Иосиф Виссарионович?» – с готовностью обратились в слух ленинградские товарищи. Сталин неторопливо раскурил трубку и, не дождавшись никаких предложений, хитро проговорил: «Салтыков-Щедрин тоже хороший писатель».

У этого анекдота есть еще один весьма характерный вариант, который, как нам кажется, должен быть приведен. Когда Иосиф Виссарионович узнал, что Публичная библиотека «безымянная», он выразил недоумение. Кто-то из подхалимов предложил назвать ее именем «нашего дорогого товарища Сталина». Великий вождь пыхнул трубкой, расправил брови и возразил: «Пачиму Сталин? Есть и другие харошии писатели. Например, Салтыков-Щедрин».

Бытует легенда, как в 1960-х годах к одному из партийных хозяев Ленинграда пришла делегация работников библиотеки: «Фонды увеличиваются, и скоро их негде будет хранить. Не говоря уж о нехватке мест для занятий. Без помощи обкома партии нам не обойтись». Секретарь обкома строго посмотрел на библиотекарей и наставительно произнес: «У советских людей появляются отдельные квартиры. Они создают личные библиотеки, и надобность в Публичной скоро вообще отпадет».

В 1990-х годах Публичная библиотека сменила вывеску. Она стала называться «Российской национальной». В связи с новым статусом изменилось и ироничное самоназвание многочисленных милых и симпатичных работниц книжных залов. Еще недавние «Публичные девушки» теперь стали «Национальными».

Екатерининский сквер и Александринский театр. Фото 1900-х гг.

В 1828–1832 годах в глубине Невского проспекта архитектор К.И. Росси возвел величественное здание драматического театра. Театр был назван Александринским в честь жены императора Николая I Александры Федоровны.

Крупнейший представитель петербургского классицизма в его наивысшей стадии – ампире, Карл Иванович Росси был сыном итальянской балерины. По слухам, отцом ребенка был русский аристократ или чуть ли не сам император Павел I. Известно, что с раннего детства Росси учился и воспитывался у архитектора Винченцо Бренны. Затем уехал продолжать образование во Флоренцию, а по возвращении в 1806 году в Петербург получил звание архитектора. Первой крупной работой Росси в Петербурге стало строительство комплекса Елагина дворца для вдовствующей императрицы Марии Федоровны. В это же время он принимает активное участие в работе Комитета для строений и гидравлических работ, одной из задач которого стало «придание регулярному Петербургу еще более единообразного и вместе с тем строгого вида».