Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Несколько следующих месяцев Карл I находился под охраной солдат полковника-пресвитерианина Грейвса в замке Холденби Хаус в Нортгемптоншире, графстве в центральной Англии. Чудесный образец елизаветинской архитектуры, Холденби был построен фаворитом Елизаветы I и канцлером Англии Кристофером Хаттоном, став на время местом заключения монарха. Впрочем, с Карлом не обращались, как с пленником. На пути, в Ноттингеме, его приветствовал Ферфакс, а толпы собирались, чтобы получить королевское прикосновение. В распоряжении Карла было более ста слуг, на его содержание парламент выделил 282 фунта в день. Он мог гулять и играть в боулинг. Однако он был лишен права общаться со своими духовниками, и перемещался только под контролем солдат. Карл не торопился соглашаться с требованиями парламентариев-пресвитериан, но когда проявил готовность пойти на уступки и завершить переговоры, если его доставят в Лондон, было поздно. В ночь на 3 июня в Холденби прибыл кавалерийский отряд во главе с корнетом Джорджем Джойсом, захвативший короля. По информации Кларендона, этот человек был из портных, и некоторое время был простым слугой в доме Холлиса. Политически Джойс принадлежал к радикалам, он служил в полку Ферфакса, который назвал его однажды «архи-агитатором». Пятьсот человек, входивших в его отряд, участвовали в операции добровольно, будучи такими же буйными головами, как и их командир. На вопрос Грейвса, кого он представляет, Джойс ответил, что представляет самого себя. Охранники сопротивления не оказали. Джойс вошел в спальню Карла, сказав, что должен обеспечить его безопасность и не допустить новой гражданской войны и кровопролития. На вопрос, кем поручена эта миссия, Джойс указал на своих солдат. У Кларендона написано, что в ответ на этот вопрос Джойс поднял пистолет. Карлу ничего не оставалось, как согласиться. Кларендон сообщал, что когда короля усаживали в экипаж, он был уверен, что его везут в укромное место, чтобы убить. Вопрос о том, по чьей инициативе Джойс осуществил эту операцию, до конца не выяснен. Известно, что в 1647 году, в условиях начавшейся борьбы между индепендентами и левеллерами, мысль об аресте короля обсуждалась в кругах солдатских агитаторов. Несколькими неделями раньше Джойс говорил, что «надо сделать дело, которого никто на земле раньше не делал». Тем не менее, в его самодеятельность плохо верится. В конце мая, во время переговоров с левеллерами, с Джойсом встречался Кромвель, видимо, в какой-то форме предложивший захватить короля и поставить его под контроль армии. Джойс никогда в этом не признавался, сам Кромвель, беседуя с Карлом через две недели, отрицал, что инициатива принадлежала ему. Карл отреагировал так: «Я поверю, если Вы повесите его». Косвенным подтверждением сговора вождя индепендентов и армейского радикала было то, что Джойс получил пенсию и продвижение по службе.

Место, куда его доставят, Карл выбрал сам — это был Ньюмаркт, где находился охотничий домик, куда он приезжал еще в молодости с отцом и герцогом Бекингемом. По дороге, в Чайлдерсли, его встретили представители Кембриджа и армейские гранды, в том числе Ферфакс, Кромвель и Айртон. Ферфакс уверил короля, что не имеет к захвату никакого отношения. Карл сделал вид, что принял новое положение, и получил разрешение вернуть своих духовников. В Ньюмаркте он провел две недели, получив даже возможность выезжать на охоту. Затем армейское руководство приняло решение переправить его в Хэмптон Корт. Это могло обрадовать Карла, полагавшего, что вблизи столицы ему будет легче манипулировать интересами враждебных фракций в парламенте, а также использовать разногласия индепендентов с шотландцами. Разумеется, Кларендон интерпретировал позицию короля иначе, как естественное сомнение, какой из партий отдать предпочтение. С одной стороны, пресвитериане долгое время относились к нему «варварски», и он не хотел снова оказаться у них в руках. С другой стороны, у него не было иллюзий по поводу намерений индепендентов: хотя солдаты и офицеры были вежливы, он чувствовал настороженность и нежелание сколько-нибудь подробно информировать его. Ферфакс был почтителен, он целовал Карлу руку, но это мало что значило, поскольку генерал передал всю власть Кромвелю. Кромвель и Айртона посещали Карла только в присутствии охраны, держались отчужденно и ограничивались отдельными фразами [7, IV, 231 ]. Кларендон полагал, что отношение лидеров индепендентов диктовалось, в основном, их стремлением не допустить сближения Карла с парламентскими пресвитерианами: «У армии не было страха перед парламентом, поскольку он вследствие своей продажности утратил всякое уважение со стороны народа, но мог задерживать выплаты армии, а главное — восстановить кредит благодаря связям с Сити». Достижение соглашения с королем могло способствовать восстановлению престижа пресвитериан, что индепенденты и хотели предотвратить [7, IV , 235–236].

В Хэмптон Корте Карл получил еще одно послабление — время от времени встречаться с детьми. В Виндзоре, где стороны собрались для переговоров, он провел два дня с сыновьями Джеймсом и Генри и дочерью Елизаветой, находившимися в плену у парламента после сдачи Оксфорда (кстати, Ферфакс обеспечил мягкие условия капитуляции и не допустил разграбления города). Говорят, что встреча с детьми была такой трогательной, что даже Кромвель прослезился. Кларендон передавал содержание бесед Карла с детьми. Надо полагать, что источником для историка были воспоминания братьев: в тексте прямо говорится, что позднее, видимо, в эмиграции, Генри не раз повторял ему (здесь одно из немногих мест, где Кларендон называет себя не в третьем, а в первом лице) слова отца, «глубоко укоренившиеся в нем». Джеймсу было тогда 14 лет, и он хорошо понимал смысл сказанного. Карл предвидел, что с ним случится, и советовал сыну найти возможность бежать за границу, в Голландию. В 1648 году Джеймс действительно сумел покинуть Англию. Елизавету, которая была на два года моложе Джеймса, Карл призывал во всем слушаться матери, «кроме религии», не выходить замуж, кроме как по ее разрешению. По воспоминаниям, Елизавета была красивой, доброй и умной девушкой, но очень нездоровой, болела, видимо, рахитом, и умерла от пневмонии в 1650 году на острове Уайт. Ходили слухи, что ее нашли мертвой с библией, подаренной отцом, под головой. Особой была судьба Генри, герцога Глостерского. Он был ребенком, но помнил, что Карл заклинал его не соглашаться занять престол, пока живы старшие братья. Возможно, в этом рассказе присутствует временное смещение — обычно эти слова относят к последней встречи Генри с отцом, накануне казни. Похоже, так и было, поскольку в 1647 году в руках армии был и Джеймс, но ничего в этом роде, если верить Кларендону, Карл ему не говорил. В течение некоторого времени в 1648 году в кругах индепендентов обсуждалась идея воцарения Генри. Мальчик оставался в Англии до 1652 года и получил строгое пуританское воспитание, видимо, довольно эффективное, и стал, в отличие от старших братьев, твердым протестантом. Кромвель разрешил ему уехать во Францию в 1652 году, религиозные расхождения вели его к раздорам с Генриеттой Марией. В результате он покинул двор и несколько лет сражался в армии принца Конде. Он умер в 1660 году, вскоре после Реставрации, в двадцатилетнем возрасте, от оспы. Его часто вспоминали во время так называемого «исключительного кризиса», когда часть парламентариев, которых стали называть вигами, требовали лишить герцога Йоркского прав на престол из-за его приверженности католицизму.