Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

Кроме обид и взаимных обвинений, связанных с провалом морской операции, поводом для новых разногласий стал проект отправки Чарльза в Шотландию для борьбы с английской армией, идея, которую Хайд никоим образом не разделял. Принца убеждал прибывший в Голландию Лодердейл. Хайд был уверен, что соглашение с шотландцами приведет к ограничению прав англиканской церкви, которой пожертвуют во имя политических целей. 22 сентября он пишет так и неотправленное письмо Генриетте Марии, в котором объяснял, почему не может сопровождать принца в Шотландию. Вторжение Кромвеля в Шотландию отложило этот план на время. Была и другая причина: Чарльз подхватил оспу, что очень «обеспокоило двор, понимавший, как много зависит от его драгоценной жизни».

В то время, когда роялистская эмиграция на фоне безденежья погрузилась в раздоры, на острове Уайт разыгрывался один из последних актов драмы, главным действующим (или бездействующим) лицом которой был король Карл I. Окончание второй гражданской войны было по-разному воспринято армией и парламентом. Мысль, что Карл — «человек кровавый», на языке нашего времени военный преступник, прозвучала на армейском совете еще весной 1648 года. Вторая гражданская война отличалась от первой большим ожесточением и безжалостностью к поверженному врагу. Даже «джентльмен» Ферфакс расстрелял после сдачи Колчестера двух старших офицеров — жестокость, немыслимая в прежние годы. Когда сопротивление роялистов подавили, решимость заставить Карла ответить за все, разделяли и гранды, и агитаторы. Реакция парламента на разгром роялистов была иной. По мнению пресвитерианской фракции, пришло время наконец-то заставить короля подписать мир. Это диктовалось логикой противостояния индепендентам. Поэтому парламент послал на остров Уайт эмиссаров во главе с лордом Миддлсексом, которые обнаружили, что Карл I готов принять все основные требования, включая ограничение собственной власти, отмену единого молитвенника и установление пресвитерианского устройства, по крайней мере, на двадцать лет. Это позволило Долгому парламенту отменить прежнее решение о запрещении любых переговоров. Одновременно условия содержания монарха были значительно облегчены — из Карсбрука его перевели в Ньюпорт, где позволили жить в доме одного из сторонников. Он снова получил право выезжать на прогулки верхом. На протяжении этих осенних недель многие роялисты, имевшие к нему доступ, настоятельно советовали ему бежать, пока такая возможность сохранялась, а корабль был в готовности. Был ли Карл искренен, когда говорил, что не может нарушить данное слово? Между тем, армейское руководство не могло равнодушно взирать на действия парламента. Хэммонд получил указание снова заточить Карла в крепость, потребовал распоряжения парламента на этот счет, но был вызван в армейский совет и арестован. 29 ноября на остров прибыли офицеры и солдаты, числом около двух тысяч человек, с приказом совета армии арестовать короля. Высадка войск вызвала переполох, Карл предлагал не волноваться, рассчитывать на Хэммонда, пока ему не объяснили, что с тем произошло. Ночью Карл мог попробовать бежать, как ему советовали. Один из верных офицеров, знавший прежний пароль, для проверки, одевшись в плащ, сумел пройти к берегу, не вызвав подозрений у патрулей. Карл после колебаний снова отказался. Наутро было поздно. Его разбудил стук в дверь. Вошедшие солдаты потребовали, что он быстро оделся и следовал за ними, даже не позволив съесть горячий завтрак, наскоро приготовленный придворным. После настойчивых вопросов ему сообщили, что его доставят в замок Херст. Это было мрачное сооружение времен Генриха VIII на берегу залива Солент, отделявшего Уайт от южной Англии. Там он был заточен в тесную камеру, в которой было темно даже днем, чтобы читать, он зажигал свечи. Обращение с ним было грубым.

В дни этого заключения в Лондоне произошло событие, которое лишило Карла последних надежд. В декабре армия вошла в столицу. 5 декабря парламент большинством голосов утвердил условия заключения договора с королем, на следующий день, 6 декабря, индепенденты совершили государственный переворот, изгнав из Вестминстера своих противников — пресвитериан. Эту операцию успешно провел полковник Прайд, по имени которого она и называется «прайдовой чисткой». Больше сорока парламентариев были арестованы, но отпущены в течение двух недель, около двухсот выдворены, но оставлены на свободе. Немало уклонилось и не присутствовало. В конечном счете, к 71 откровенному индепенденту добавилось еще 83 депутата, согласившихся аннулировать свой голос, поданный за принятие условий соглашения с королем. Эту малую часть прежнего Долгого парламента стали называть «охвостьем». Протесты части изгнанных депутатов армия целиком игнорировала. 23 декабря индепенденты приняли решение: король виновен в крови, которая пролилась, и должен предстать перед судом и получить наказание, сообразное с его тиранией и совершенными им убийствами. «Сколь ни чудовищен для английского уха был этот язык, — писал Кларендон, — они заставили многих сотрудничать с ними, организовав комитет для выработки обвинений» [7, IV, 469 ].

19 декабря полковник Харрисон во главе отряда всадников прибыл, чтобы забрать Карла из Херста. Король полагал, что существует намерение убить его, о чем и сказал. На это он получил ответ, что «у парламента слишком много достоинства и справедливости, чтобы лелеять такой дурацкий план, решение, к которому придет парламент, будет полностью публичным и справедливым, чему мир будет свидетелем; речь о тайном насилии не идет. Его Величество не смог заставить себя в это поверить, так как не допускал, что его покажут людям в публичном процессе» [7, II, 479 ]. По сведениям Кларендона, в декабре у индепендентов еще было три точки зрения. Одни считали, что Карла I надо отстранить от власти; другие предлагали отравить короля, сделав убийство незаметным. Но была и третья группа, к которой относился Харрисон — те, кто выступал за публичный суд, как над преступником. Это сохранит парламенту честь и «научит королей отвечать наказанием за свои злодеяния» [7, IV, 480 ]. Поручение Харрисону привезти короля, как и его ответ Карлу I говорит о победе этой точки зрения. Он держался внешне уважительно, но замкнуто и крайне немногословно. По религиозным взглядам Харрисон принадлежал к «людям пятой монархии», пуританской секте радикального характера, проповедовавшей приход тысячелетнего царствования святых, являясь фактически ее лидером. Сделав карьеру в армии нового образца, он прошел путь от корнета до полковника, потом при протекторате занял пост генерал-майора. Кларендон писал, что он «мало кого, кроме Кромвеля и Айртона, ставил выше себя». После Реставрации он был казнен первым среди «цареубийц». В связи с фигурой Харрисона Кларендон не лишил себя возможности морализировать по поводу влияния характера и воспитания на поступки человека. Будучи сыном мясника, он стал клерком у адвоката, что воспитывает деловые качества, но пропитывает большей гордостью, чем при других способах обучения. Такое воспитание делает людей высокомерными и самоуверенными, причем они приобретают привычку таить эти черты, за исключением случаев, когда считают нужным выставить их напоказ.