Роман Антоновский - Русские супергерои

Кшатрий-Гумилёв неутомимо собирал артефакты в отдаленных диких местах планеты, защищал свою Отчизну на войне и пал от подлых выстрелов большевицких карателей.

Но даже они оценили его мужество:

«Этот ваш Гумилев… нам большевикам это смешно. Но знаете, шикарно умер. Улыбался, докурил папиросу. Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят особого отдела произвел впечатление. Пустое молодчество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает…»

Про поэта и брахмана Гумилёва знают все приличные люди.

Про кшатрия и воина – меньше. Давайте вспомним об этой его ипостаси. Когда началась Первая мировая, практически все поэты, даже левые, писали патриотические оды. На фронт ушли единицы.

Гумилёв, кстати, не отметился чем-либо откровенно ура-патриотическим. Он просто ушел на фронт. На войне он провел два с половиной года. Служил в кавалерийской разведке и бил немцев в Восточной Пруссии. Повоевал с турками на Салоникском фронте. Побывал в Русском экспедиционном корпусе в Париже.

Все однополчане отмечали его как умелого, неприхотливого и отважного воина, в котором сочетались хладнокровие и жажда риска.

Прирожденный кшатрий, Гумилёв был из тех немногих, кому война – мать родна, в хорошем смысле этой поговорки.

«Если бы только почаще были бои, я был бы удовлетворен своей судьбою», – писал он супруге Анне Ахматовой.

В своем полку Гумилев был одним из двух лучших стрелков, а вечерами помогал бойцам коротать время рассказами о своих приключениях в Африке.

После войны он оставил нам удивительно поэтическое произведение о войне в прозе «Записки кавалериста» – подлинный гимн русскому героизму и империализму. Какие замечательные там строки, читайте: «Мало где в России есть такие красивые места, как южная Польша».

После революции он не стыдился монархических взглядов и православной веры. Открыто крестился на храмы в Петербурге, охваченном красной чумой.

В конце августа тысяча девятьсот двадцать первого года в расцвете творческих сил он был расстрелян большевиками…

Перед расстрелом он произвел на красных палачей впечатление своим хладнокровием. Один из них даже бросил: «Нам бы таких благородий побольше. Пригодился бы». Но Гумилев был человеком чести и не мог стать большевиком.

На вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:

– Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

…В камеру перед расстрелом Гумилёв взял Евангелие и томик Гомера, а на стене написал свои последние строки: «Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь». Было ему 33 года… Возраст Христа.

Как и его мать, хочу верить, что на самом деле он сбежал на Мадагаскар:

Автор самой известной книги о столице России, «Москва и москвичи», Владимир Алексеевич Гиляровский сам был «замкадышем» и «понаехом».

Родился он в Вологодской области, в семье потомка вольных новгородцев и запорожской казачки.

Интересно, что изначально фамилия Гиляровских была Петровы, но его деда в семинарии нарекли Гиляровским от латинского hilaris – жизнерадостный и веселый.

Таким вырос и его талантливый внук.

В генетике великого русского писателя сошлись две ветви нашего большого народа: северные великороссы и югороссы.

От первых он унаследовал наблюдательность и литературный талант, от вторых – воинственный горячий темперамент.

Как и многие другие герои этой книги, Гиляровский может служить эталоном идеального русского мужчины, сочетающего в себе огромную физическую силу, христианские добродетели, острый ум и отвагу.

В юности физическая мощь Гиляя торжествовала над духовным началом.

В гимназии он больше уделял внимание гимнастике, акробатике и джигитовке, а не книжным наукам.

Кстати, огромную силу он унаследовал от отца. Паустовский рассказывал вот такой случай:

«Гиляровский, как-то приехав к отцу, взял кочергу и завязал ее. Отец сказал: эти вещи ты можешь портить у себя дома, а у меня нельзя. И развязал эту кочергу. Надо сказать, что отцу было около восьмидесяти лет».

Друг отца, матрос Китаев (на самом деле его звали Василий Югов), прибывший на родную Вологодчину после странствий по Китаю и Японии, обучил Володю Гиляровского приемам японского джиу-джитсу. В XIX веке в России да и в Европе восточные единоборства были в диковинку.

Потом эти знания пригодились Гиляровскому, когда он писал криминальные репортажи с места событий в московских воровских малинах.

Не сдав выпускные экзамены, без копейки денег, Владимир со стыда сбежал из родного дома и отправился странствовать по Волге.

Там он нанялся в бурлаки. Двадцать дней шел с лямкой по Волге – от Костромы до Рыбинска. Поработав крючником в порту Рыбинска, осенью Гиляровский поступил вольноопределяющимся в Нежинский полк – 137-й пехотный Нежинский Её Императорского Высочества великой Княгини Марии Павловны полк, сформированный в 1863 г. на базе 4-го резервного батальона Екатеринбургского Его Императорского Высочества великого князя Алексея Александровича пехотного полка. Способный вольноопределяющийся в 1873 г. был направлен учиться – в Московское юнкерское училище.

Откуда он был снова отчислен в полк за неудовлетворительное поведение, хотя как офицер могучий и безбашенный Гиляровский подавал определенные надежды.

Позже, по собственной просьбе, Владимир был отчислен и из полка. Потомку вольных казаков претила жесткая армейская дисциплина.

Однако когда началась очередная русско-турецкая война, Гиляровский, как истинный патриот, в числе первых записался добровольцем на фронт.

Двадцатидвухлетний Владимир был направлен вольноопределяющимся в 12-ю роту 161-го Александропольского пехотного полка, который дислоцировался на Кавказе, в грузинской Гурии – на границе с Османской империей.

Двенадцатой ротой полка, в которую был распределен Гиляровский, командовал знаменитый капитан Карганов, взявший в плен самого Хаджи-Мурата.

Правда, там он пробыл всего неделю, бесстрашного воина влекли более опасные задания. Так Гиляровский перешел в охотничью команду пластунов.

Это был спецназ ГРУ того времени – военная разведка, выполнявшая весьма специфический набор функций. Снимали часовых, захватывали «языков», узнавали точные данные о расположении турецких войск. Служба была действительно трудная и очень рисковая. Ведь турки, особенно башибузуки, набиравшиеся из местных горцев-мусульман, прекрасно знали горные тропы и ориентировались на местности намного лучше российских солдат и офицеров.