Роман Антоновский - Русские супергерои

Пластунов тогда считали смертниками, мало кто доживал до конца службы, ежедневно выполняя опасные задания и участвуя в рукопашных сражениях с хитрым и умелым врагом.

Владимир продержался в таком режиме целым и невредимым целый год. Сказались природные физические данные и подготовка мастера джиу-джитсу Китаева.

«Заключили мир, войска уводили вглубь России, но только третьего сентября 1878 года я получил отставку, так как был в «охотниках» и нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями. Мне это занятие было интереснее, чем сама война», – вспоминал затем Гиляровский в «Моих скитаниях».

За доблестную службу в годы русско-турецкой войны Гиляровский получил военный орден Святого Георгия IV степени и медаль «За русско-турецкую войну 1877–1878 гг.».

После «дембеля» Гиляровский отправился в Москву, где бывший бурлак и «спецназовец» подался на театральные подмостки «Пушкинского театра».

Вскоре молодой силач понял, что его призвание в искусстве не актерская игра, а литература.

Он стал писать стихи и поступил корреспондентом в «Русскую газету», затем – в «Московский листок».

Вскоре Гиляровский обрел славу лучшего криминального репортера Москвы второй половины XIX века.

Навыки борца и спецназовца-пластуна позволяли ему ходить там, где другие боялись.

Гиляровский не только писал о громких криминальных историях, но и создавал красочные портреты обитателей московского дна.

В те годы главными столичными гетто были ныне респектабельные районы Хитровка и Сухаревка. На Хитровке процветали целые уголовные династии. Люди рождались и умирали преступниками в бесконечной череде драк, грабежей и попоек.

Целая галерея ярких персонажей населяла его первую книгу «Трущобные люди»: пропойца-лакей Спирька, исполнительный малый, страдающий запойным пьянством; старый актер Ханов; Александр Иванович Колесов – конторский служащий, прибывший в Москву в поисках работы и, будучи обокраденным, пополнивший число обитателей московских ночлежек; отставной подпоручик Иванов, обмороженный и превратившийся в московского нищего; профессиональный игрок в бильярд по прозвищу Капитан, с травмированной рукой проигравший партии.

Был многогранный Гиляровский и урбанистом. Многие его острые публикации о проблемах города вызывали гнев столичных чиновников.

После его репортажа о московских подземельях около закованной в трубы Неглинки власти были вынуждены начать перестройку коммуникаций этого района.

Пожалуй, именно Гиляровский, а не американец Хантер Томпсон стал прародителем жанра гонзо-журналистики.

И если Томпсона однажды избили до полусмерти «Ангелы ада», о которых он писал книгу, то с Гиляровским бы такое не прокатило, он бы всех этих байкеров отправил в травмпункт или к праотцам.

Бесстрашный Владимир снискал славу и как военкор, среди первых он отправился на фронт Русско-японской войны. Писал патриотические очерки с передовой Первой мировой. В эссе «Сербия» он пишет о столкновении германства и славянства, победителем из которого обязательно выйдет славянство.

С Гиляровским дружили многие известные литераторы и художники. Но особенно нежная дружба связывала его с Антоном Чеховым. Вечно больной хрупкий мастер русского рассказа и громадный, пышущий здоровьем силач удивительным образом дополняли друг друга на раутах богемной Москвы.

В зрелости Гиляровский снискал славу и как поэт.

Настоящим русским военным гимном стал написанный в 1915 году «Марш сибирских стрелков», который опубликовали в журнале «Прапорщик». Именно на его мотив впоследствии были сочинены знаменитые гимны Гражданской – белогвардейский «Марш Дроздовского полка» (Из Румынии походом / Шёл дроздовский славный полк, / Во спасение народа / Исполняя тяжкий долг…», 1918 либо 1919), красноармейский «Марш дальневосточных партизан» (По долинам и по взгорьям, 1922) и анархистский «Гимн махновцев» (Махновщина, махновщина, / Ветер флаги твои вил, Почерневшие с кручины, Покрасневшие с крови). А оригинальные слова марша авторства Гиляровского начинались так: «Из тайги, тайги дремучей, от Амура, от реки, молчаливо, грозной тучей шли на бой сибиряки».

Революцию Гиляровский встретил уже пожилым человеком. Как ни странно, красный террор обошел его стороной. Наоборот, новая власть благосклонно отнеслась к его мемуарам.

Гиляровский работал в газетах «Известия» и «Вечерняя Москва», в журналах «Огонек» и «Прожектор», в 1922 г. опубликовал поэму «Стенька Разин». В 1926 г. была опубликована книга «Москва и москвичи», а в 1928 г. – «Мои скитания».

Впрочем, свое программное произведение «Москва и москвичи» он писал более двадцати лет, с 1912 года. Это поистине гениальная книга, подлинная летопись нашего любимого города образца XIX и начала XX века.

Кстати, именно с Гиляровского Илья Репин писал одного из своих запорожцев – столь колоритной внешностью обладал самый популярный криминальный корреспондент и бытописец Москвы.

Скончался Гиляровский на 80-м году жизни и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Великий русский человек, проживший три жизни: простого провинциального парня, отважного воина-спецназовца и гениального гонзо-журналиста, московского поэта.

Лучший русский писатель в истории, без сомнения, Федор Михайлович Достоевский.

Перед нами еще один яркий пример имперского социального лифта. Если по матери, Марии Нечаевой, он происходил из русских купцов, то род самих Достоевских шел от польской шляхты, крестившейся в православие и перешедшей на службу русской короны.

Сам же Достоевский свою семью именовал «русской и благочестивой», а поляков не жаловал, прозорливо отмечая:

« Поляки так презирают нас как варваров, так гордятся перед нами своей «европейской цивилизованностью», что нравственного (т. е. самого прочного) примирения их с нами на долгое время не предвидится », – писал Достоевский о своих впечатлениях от общения с поляками.

В своих произведениях он выводил их кичливыми фанфаронами, сочетающими чрезмерную гордыню с вороватостью.

Поляки отвечают ему тем же. Вот что говорит известный польский кинорежиссер Анджей Вайда, впрочем не отрицающий очевидную гениальность Достоевского-художника:

« Ненавижу его за национализм, за его ничем не оправданную убеждённость в том, что Россия должна сказать миру какое-то „новое Слово“, что русский Бог должен воцариться во всём мире, что православие имеет какие-то большие права, чем другие религии. Всё это, вместе с его презрением и ненавистью к полякам, немцам, французам – эта националистическая ограниченность, – всё это, конечно, меня в Достоевском отталкивает».