Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Санитарный «ликбез» этой эпохи — пример его был показан в фильме — очень своеобразен, достоин пристального изучения и, кроме того, позволяет увидеть маленького человека в истории, пациента, обывателя. Пациент тоже должен был меняться, как менялась медицинская и социальная система. Процесс, однако, шел очень медленно. Документы показывают даже некую стагнацию в этом отношении: крестьянин 1920-х гг. в вопросах гигиены, медицины и т. д. ничем не отличался от деревенского жителя начала XX или даже конца XIX в. Даже в городах понятие чистоты, уборки, санитарии необходимо было прививать. Деревенские жители имели собственное представление о медицине, часто не имеющее ничего общего не только с наукой, но и со здравым смыслом в принципе.

Таких примеров, к сожалению, множество. В 1910 г. в местечке Бедееве крестьяне черемисы постановили на сельском сходе: Ешкишму Муролиеву, первую жертву холеры, выкопать из могилы, перевернуть вниз лицом и забить ей кол в спину. Покойная при жизни слыла колдуньей, и потому расправа с ее трупом должна была, по мнению крестьян, остановить эпидемию [455] Токаревич К. Н., Грекова Т. И. По следам минувших эпидемий. Лениздат, 1986. С.24 . Надо ли говорить, что после таких манипуляций с трупом женщины зараза вновь быстро двинулась дальше по селу. Подобные сюжеты часто фигурируют в произведениях русских и советских писателей. Дремучесть, темнота, необразованность людей — предмет насмешки, а иногда и «смеха сквозь слезы» русских классиков. Вшей — главных разносчиков сыпняка — необразованный народ воспринимал более чем снисходительно и относился к ним как к вполне нормальной, обычной характеристике революционного быта. Каких только нелепостей и басен не рассказывалось об этих «домашних животных». Говорили, например, что вши «появляются от неприятности», «с досады». Существовало верование в каких-то «подкожных» вшей. Против этой несуществующей разновидности предлагались даже особые «рецепты»: «…А коли вошь подкожная, — берите гусиного сала, чистейшего, столовую ложку, чайную сулемы, три капли веских ртути, разотрите все это семь раз на блюдце и черепочком фаянсовым мажьте. Ежели деревянной ложкой или костью будете тереть, — ртуть пропадет; меди, серебра не допускайте — вредно!» [456] Горький М. Детство // Полное собрание сочинений. Т. 15: Художественные произведения. М: Наука, 1972. .

Пациент рассматриваемой эпохи удивительно простодушен. В журнале «Новый мир» [457] Ливанов К. Без Бога. Записки доктора (1926–1929) // Новый мир. 2002. № 1. был опубликован дневник рыбинского врача К. А. Ливанова, изучая который, можно понять многое о том, как же воспринимали врача люди в 1920-е гг. Отрывок содержит заметки и выписки разных лет, разговоры с пациентами.

В дневниках К. А. Ливанова [458] Колодин Н. Н. Ярославские эскулапы. Ярославль, 2008. Т. 1. С. 173. мы читаем замечательную во всех отношениях жалобу пациентки: «Так хорошо себя чувствую, ничего не болит, а только слабею и слабею… да вот еще — что за чудо такое! — появляется ни с того ни с сего чахотка: как чихну, так и сикну, чихну — и сикну!». Или другой похожий пример: «Уж не знаю, говорить ли? На старости лет такую болезнь получила, в таком-то месте, что сказать совестно. Не оттого ли, думаю, что этта, за вениками ходила да на холодной земле и посидела… Не иначе как от этого. Больше ума не приложу — оттого могло экое-то приключиться. Недели уж четыре болит: думаю, как я пойду, да, батюшки, срам-то какой, да, батюшки, совестно-то как» [459] Ливанов К. Без Бога. Записки доктора (1926–1929) // Новый мир. 2002. № 1. .

Когда один из героев романа Г. Шилина «Прокаженные» узнал, что у него проказа, лепра, одна из древнейших болезней, известная еще из книг Библии, заболевание, которое всегда вызывало у людей священный ужас, то. обрадовался! Ведь это не сифилис, который был известен везде и считался чрезвычайно заразным, вызывал отчуждение и осуждение, это болезнь совсем иная, незнакомая, а потому не страшная для героя. Когда больной проказой едет в поезде и видит, как от его обезображенного безносого лица все прячутся и отодвигаются подальше, то говорит соседу: «А вы не думайте, товарищ, будто у меня худое что-нибудь… Меня просто выселили из другого вагона, потому что вида моего испугались, не поняли мою болезнь и кондуктора потребовали… Вы не беспокойтесь, говорю, у меня проказа» [460] Шилин Г. Прокаженные. Ставрополь, 1965. .

Иногда документы создают такое впечатление, что городские обыватели, равно как и жители окрестных деревень, не особенно отличались от героев М. А. Булгакова в его «Записках иного врача» — тех забавных персонажей, которые раздавали выписанные лекарства всем друзьям и кумовьям, ставили французские горчичники поверх ватника, выманивали сахарком ребенка из материнской утробы, жевали волосы и т. д. [461] Булгаков М. А. Тьма египетская // Избранные сочинения: в 3 т. Т. 1. М., 1998. С. 47–55. . Например, в газете «Здоровье деревни» так рассказывается о неполовых путях передачи сифилиса: «Нередко в деревнях бывает так, что в страдную пору женщина, идя в поле жать, передает своего ребенка другой женщине говоря: „Посмотри за ним, а будешь кормить своего — дай грудь и моему“. А ведь эта женщина может быть больна сифилисом, и, стало быть, когда будет кормить грудью чужого здорового ребенка, то заразит сифилисом. А вот еще пример как в деревне происходит заражение сифилисом во время молотьбы: в глаз попадает усик колоса. Зовут бабку, которая умеет вылизывать соринки из глаз» [462] Здоровье деревни. Смоленск. 1921 г. Октябрь, № 10. … Подобного рода указание дает представление о понятиях крестьян о гигиене, чистоплотности, отношении к здоровью. Типичный разговор пациента этого времени с врачом: «Уж больно вы лекарство-то хорошее дали: ребята прямо одолели, только и пристают: мамка, дай твоего лекарствица! Так все и выпили, сама только попробовала» [463] Ливанов К. Без Бога. Записки доктора (1926–1929) // Новый мир. 2002. № 1. или другой, подобный пример: «Ходила этта, в поликлинику: давали капли красные, потом порошки серые да микстуру зеленую. Что-то разного цвету — а толку никакого» [464] Там же. . Разумеется, речь идет не только о реалиях Гражданской войны и первых лет советской власти, но и о традициях, которые сохранялись, несмотря на размах эпидемий. Например, крайне опасным был обычай хоронить покойного на третий день. Только советская медицина сделала подобную «патриархальность» быта объектом внимания врачей-эпидемиологов. Впрочем, как мы видели из предыдущих глав, трупы могли лежать на улицах города очень долго до того момента, когда их соберут и перенесут на кладбище.

Как и следовало ожидать от агитационных и пропагандистских материалов, которыми так или иначе являлись приводимые воззвания, они были весьма прямолинейны. Главный объект агитации — городской обыватель, весьма малообразованный, которому необходимо было разъяснить все детально и назвать вещи свои ми именами. Крайне редко использовалась иносказательность или «завуалированность», даже в тех случаях, когда речь шла об относительно интимной личной гигиене. Это вполне понятно: воздействие на публику должно было быть как можно сильней.