Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Впервые эти церемонии вышли на первый план в качестве одного из предметов изучения в книге «Двор Франции в XVI веке. Социальная жизнь и архитектура» (2002), известного специалиста по истории архитектуры периода Ренессанса Моник Шатене. Изучая королевские резиденции — замки и дворцы XVI в., равно как отели и дома высшей знати, группировавшейся подле монарха, опираясь на архивные документы, отражающие планировку внутренних помещений, практически не сохранившейся до нашего времени, М. Шатене впервые смогла воочию представить, каким образом происходило размещение двора при многочисленных переездах, и реконструировала церемониальные возможности каждой резиденции в пространственном отношении. Так, она доказала, что торжественный куриальный церемониал, учрежденный Генрихом III в 1585 г., мог быть исполняем только в пространстве Лувра, и нигде более, поскольку ни одна из королевских резиденций не была рассчитана на большое количество придворных. Также она смогла связать появление новых функциональных помещений в королевских резиденциях с усложняющейся системой социальной и должностной иерархии, где каждому лицу, обладающему определенным рангом, соответствовало конкретное местоположение во время публичных церемоний с участием короля [68] Chatenet M. La cour de France au XVIe siècle. Vie sociale et architecture. Paris: Picard, 2002. .

Исследования М. Шатене совпали по времени с активным интересом западного исторического сообщества к истории отдельных аристократических кланов и феномену фаворитизма. Работы профессора Парижского университета — Сорбонны Никола Ле Ру, в частности, книга «Фавор короля. Миньоны и придворные во времена последних Валуа (1547–1589)» (2000) показали механизм складывания ближайшего королевского окружения и формирования « двора при дворе », нового куриального явления — королевской клиентелы, что особенно было очевидно при дворе Генриха III. Основываясь на колоссальном просопографическом материале родственных связей французских дворянских родов, подвизавшихся при дворе (правда, иногда путая персонажи из-за обилия биографических данных), Н. Ле Ру продемонстрировал, что двор в социальном отношении воспринимал сам себя как единое целое, « общество двора », поскольку был пронизан родственными, клановыми связями, и традицией службы монархам. Однако в условиях обострения внутриполитических и религиозных противоречий, резкого ограничения материальных ресурсов, монархи пытались создать сбалансированную систему распределения благ и королевского внимания, в том числе посредством строгого отбора людей для своего ближайшего окружения, носителей ключевых куриальных постов. Н. Ле Ру, вслед за П.-Л. Редере, снова вернулся к определению « системы двора » как наиболее точной характеристики куриальной модели, формируемой последними королями из рода Валуа. Для него миньоны — это прежде всего системообразующий социальный элемент всей куриальной конструкции, который были вынуждены создавать короли, для обеспечения управлением королевством при нестабильных обстоятельствах [69] Le Roux N . La faveur du roi. Mignons et courtisans au temps des derniers Valois (vers 1547–vers 1589). Paris, Champ Vallon, 2000. .

Монографии французских авторов, Ариан Больтански «Герцоги Неверские и корона. На пути к компромиссу (ок. 1550–1600)» (2006), Тьерри Ранте «Анн де Монморанси, Главный распорядитель двора Франциска I» (2011), Эрика Дюро «Франсуа Лотарингский, герцог де Гиз. Между Богом и королем» (2012), американки Джоанны Милстейн «Гонди: семейная стратегия и образ жизни во Франции раннего Нового времени» (2014), продолжающие тему придворного фаворитизма, продемонстрировали, в какой мере самые знатные семьи Франции были вовлечены в эту куриальную систему и какими рычагами управления, в публичном и частном пространстве они обладали. Наконец, как складывалась политическая судьба этих фамилий, связанная узами « верности » с королем, каким образом формировались придворные клиентелы и в каких формах осуществлялось их соперничество [70] Boltanski A . Les Ducs de Nevers et l'État royal. Genèse d'un compromis (ca 1550-ca 1600). Genève: Droz, 2006; Rentet T. Anne de Montmorency: Grand Maître de François Ier. Rennes: Presses Universitaires de Rennes, 2011; Durot É . François de Lorraine, duc de Guise entre Dieu et le Roi. Paris: Classiques Garnier, 2012; Milstein J. The Gondi: Family Strategy and Survival in Early Modern France. Farnham: Ashgate Publishing Limited, 2014. . Объединяющим началом для всех этих авторов стал анализ процесса клановой борьбы за королевское внимание, куриальные прерогативы, попыток вмешаться в формирование новой иерархии рангов. Двор XVI в. — это социум, разделенный на враждующие религиозно-политические клиентелы, и все попытки слабеющей короны принять на себя роль посредника, по мнению авторов, были изначально обречены на неудачу.

Современный разноплановый интерес к истории двора выразился в появлении в 2006 г. Центра научных исследований Версальского замка ( Centre de recherche du château de Versailles — Cour de France, cours d'Europe ), занимающегося междисциплинарными исследованиями европейских дворов XVI–XIX вв., и свидетельствовал о формировании самостоятельного направления куриальных исторических исследований. Французский двор занимает первое место среди остальных исследовательских проектов. Однако акценты исследователей этого учреждения и связанных с ним специалистов в основном касаются истории двора периода классического абсолютизма — правления Людовиков, XIV–XVIII, т. е. второй половины XVII в., и редко затрагивают сюжеты предыдущего времени, нас интересующего. В основном, эти сюжеты связаны главным образом с социально-экономическими и культурологическими проблемами, и почти не затрагивают политическую и институциональную составляющую истории двора, их взаимосвязь. Редкие современные французские историки (в частности, Элизавет Лалу), считают эту проблематику истории двора актуальной, а исследования на эту тему — способными изменить сложившиеся представления об институте, стоящем, согласно распространенному клише, в XVI–XVIII вв. во главе тиранической, не ограниченной законами системы публичного управления [71] О чем аргументированно написала Цатурова С.К. Долгий путь к Версалю. Трансформация французского двора в XIII–XV вв.//Французский ежегодник, 2014. Жизнь двора во Франции от Карла Великого до Людовика XIV/Под ред. А.В. Чудинова и Ю.П. Крыловой. М., Изд-во ИВИ РАН, 2014. С. 64–66. . Недавно вышедший во Франции коллективный труд, подводящий итог двум конференциям, «Двор Государя. Двор Франции и дворы Европы, XII–XV вв.», только подтверждает эти наблюдения [72] La Cour du Prince. Cour de France, cours d'Europe, XIIe–XVe siècle/Sous la direction de M. Gaude-Ferragu, B. Laurioux et J. Paviot. Paris, Champion («Études d'histoire médiévale» 13), 2011. Рецензия Ю.П. Крыловой: Средние века. Вып. 75 (3–4). М.: Наука, 2014. С. 447–454. .

Единственная работа-синтез по комплексному изучению французского двора XVI века принадлежит перу известного английского историка Роберта Кнехта, назвавшего ее «Ренессансный двор Франции» (2007). На основе огромного количества свидетельств современников, главным образом, иностранцев, пребывавших при французском дворе, Р. Кнехт смог представить качественную обзорную работу, и показать, что модель двора эпохи последних Валуа по своим характеристикам уникальна, отличается как от двора предыдущего времени, так и последующего. В этой книге он попытался показать персональное влияние монархов на куриальные процессы, вписав их инициативы в политический контекст и рассмотрев процесс формирования отрицательного имиджа двора, что и привело его к крушению в разгар Религиозных войн [73] Knecht R.J. The Renaissance court, 1483–1589. London — New Haven: Yale University press, 2008. . Правда, книга неожиданно заканчивается на 1589 г., моменте смерти Генриха III, как бы указывая на перспективную исследовательскую лакуну для историков, которые должны выяснить, как сложилась затем судьба этого распавшегося ренессансного двора, но не исчезнувшего куриального института.