Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

Однако полностью влияние этого бургундского порядка на организацию повседневной жизни двора последних Валуа и тем более двора Бурбонов до сих пор не исследовано в историографии, поэтому однозначные утверждения ряда авторов, что « этикет двора в Версале в значительной мере был инспирирован бургундским церемониалом, учрежденным Карлом V в своем новом королевстве (Испании) », нуждается в разъяснениях и доказательствах [321] Pérez J. La France et l'Espagne: influence réciproques//L'Ésprit et les lettres. Mélanges offerts à Georges Mailhos. Toulouse: Presses universitaires du Mirail, 1999. P. 346. . Так, сестра последних Валуа, Маргарита, королева Наваррская, описывая в своих « Мемуарах » поездку по испанской Фландрии в 1577 г., подчеркивала существенную разницу в церемониальных нормах французского и испанского дворов. Например, ее удивило обращенное к ней при первой встрече приветствие испанского наместника дона Хуана Австрийского, видимо, нарочито напыщенное, на что она « ответила согласно французскому этикету », сдержанно и отстраненно, как требовал ранг дочери Франции [322] Согласно «Наставлениям Анны Французской, герцогини де Бурбон и д'Овернь, своей дочери Сюзанне де Бурбон» (1503), ставшей настольной книгой для каждой французской принцессы, последней «должно всегда иметь приличный внешний вид, быть холодной и уверенной в обращении, скромно глядеть, тихо говорипть, быть всегда неизменной и спокойной, не отступать от принятого решения». Цит по: Эрланже Ф . Диана де Пуатье. СПб.: Евразия, 2002. С. 23. . На следующий день Маргарита, привыкшая к богослужениям с хоровым пением и органом, увидела, что месса, на которую ее пригласил дон Хуан, проходила « с музыкальным сопровождением скрипок и корнетов, по испанскому обычаю ». Наконец, во время завтрака королева Наваррская отметила, что стол, за которым она сидела вместе с наместником, весьма отстоял от столов иных придворных и свитских людей, подчеркивая дистанцию и различия в положении собравшихся, — правило, которое будет перенято при французском дворе уже скоро, в 1585 г. Ее внимание также привлек невиданный ею прежде ритуал коленопреклонения гофмейстера в момент передачи салфетки Хуану Австрийскому [323] Маргарита де Валуа . Мемуары. Избранные письма Документы/Изд. подг. В.В. Шишкин при участии Э. Вьенно и Л. Ангара. СПб: Евразия, 2010. С. 111–112. . В итоге, Маргарита была вынуждена признать, что « порядок, в чем испанцы весьма преуспели », имеет свои преимущества.

Разницу в организации как больших торжеств, так и повседневной церемониальной жизни обоих дворов замечали и испанцы, бывавшие во Франции: так, во время визита Карла V секретарь из его окружения Идиакес ( Idiâques ) поразился беспорядку ( désordre ), царящему при французском дворе [324] Redondo A. Un témoignage espagnol sur la cour de France en 1539//Mélanges de la Casa de Velazquez. T. 2, 1966. P. 336–337. . Брантом, описывая пышную встречу, которую Екатерина Медичи устроила своей дочери Елизавете, королеве Испании, и сопровождавшему ее герцогу Альбе, в Байонне в июне 1565 г., не без удивления писал: « Помню, когда случалось мне оказаться в Байонне, какие бы великие торжества там ни устраивали — состязания с кольцами, турниры, маскарады, — какие бы траты ни совершались, старые испанские сеньоры утверждали, что они не могут сравниться с теми давними, запавшими им в память las fiestas de Bains [в Эно/Фландрии]» [325] Брантом . Галантные дамы. С. 352. .

Таким образом, вновь собравшийся вместе, большой, при этом растущий, и вместе с тем недостаточно эффективно организованный французский двор XVI в. нуждался как в институциональном обновлении, так и в появлении нового куриального церемониала, связанного с упорядочением ежедневно повторяющихся ритуальных норм и правил. Эти задачи будут решаться практически всеми королями — последними Валуа, не без учета опыта церемониала бургундского. Последний, как было представлено выше, в силу своей рациональности, равно как репрезентативности, был действительно адаптирован во Франции на уровне организации больших церемониальных мероприятий, отдельных элементов государственного церемониала, однако, в отличие от Испании, никогда не учреждался официально и не служил эталоном ни на общегосударственном уровне, ни на куриальном. Одной из причин такого положения вещей было то, что структуры обоих дворов — бургундского и французского — отличались.

Если структура двора Франции XVI в. и сложившаяся должностная субординация нам известны по сохранившимся придворным Регламентам и Положениям, что будет представлено в иных главах, то, как отмечает Е.И. Носова, аналогичных документов, фиксирующих иерархию должностей, при бургундском дворе не было. Более того, исследовательница констатировала, что источники свидетельствуют о высокой мобильности куриальной структуры, находящейся в постоянном движении и в которую регулярно вносились изменения на протяжении всего XV столетия [326] Носова Е.И . Бургундский двор XV века: структура, организация, социальный состав. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Спб., 2011. С. 89–90. . При бургундском дворе отсутствовали единая канцелярия и единая система делопроизводства, что, возможно, было связано с тем, что само Бургундское государство зачастую напоминало конфедерацию суверенных регионов, искусственно объединенных под властью одного герцога. Затем, этот двор не имел должности своего постоянного главы — обязанности такового исполнял гофмейстер или первый камергер; только во время Карла Смелого (1467–1477) зафиксировано существование всех шести куриальных служб (Оливье де Ла Марш говорит только о четырех), аналогичных службам в доме короля Франции, правда, не все исследователи соглашаются с этим [327] Olivier de La Marche . Estât de la Maison du duc Charles de Bourgogne, dit le Hardy (1474). P. 584–594; Schnerb B. L'État bourguignon. P. 290–295. .

В отличие от распавшегося бургундского двора, двор французский, уступая ему в размерах своего бюджета, численности придворных, специализации отдельных подразделений, во внешней пышности и церемонности, во время военных и гражданских потрясений сумел сохранить организационное ядро, доставшееся ему от предшествующих королей. Обретя свою целостность уже при Карле VIII (1483–1498), адаптировав отдельные церемониальные нормы бургундского церемониала в отношении мероприятий, имеющих значение для всей страны, обновленный двор Франции не мог принять правила повседневного функционирования враждебного и исчезнувшего старого феодального дома, традиции которого вместе с политическим соперничеством наследовал правопреемник — дом Габсбургов.

Известный историк двора Ж.-Ф. Сольнон пишет, что Франциск I « немногое поменял в организации своего дома », по сравнению с предшественниками, Карлом VIII и Людовиком XII. Он также обратил внимание на то (и вслед за ним это повторил его английский коллега Р. Кнехт), что при этом короле практически не издавались специальные ордонансы, касающиеся должностной номенклатуры, состава и оплаты служащих всего двора и королевского отеля, правда, не давая этому никакого объяснения [328] Solnon J.-F. La cour de France. P. 45; Knecht R. The French Renaissance court. P. 64–65. . Действительно, в многотомном сборнике Актов Франциска I , содержащем ценную информацию о королевских выплатах разного рода, подобные ордонансы более не фигурируют.