Елена Калири - Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии

Тринадцать лет правления Одоакра были для Италии периодом относительного спокойствия. Осознавая налагаемые обстоятельствами ограничения, руководствуясь глубоким здравым смыслом и провозглашённой умеренностью, rex gentium смог восстановить атмосферу мира после судорожных событий, которыми была отмечена сумеречная фаза Западной империи. Он вошёл в историю как определивший структурные преобразования институтов, устранив фигуру императора посредством низложения Ромула Августула. Однако Августул был нелегитимным императором, как и многие, предшествовавшие ему на императорском престоле и непризнанные на Востоке. Его положение было отражением того времени, символом ненадёжности, пронизывавшей повседневную жизнь, учреждения, союзы с разными варварскими группами и с фракциями аристократии, всё ещё пытавшимися задавать ритмы и правила политики.

Одоакр, который был провозглашён rex, вероятно, потому, что оказался в состоянии уловить и воплотить настроения многонациональных войск, находящихся в Италии, и контролировать их невоздержанность мудрым и умеренным распределением тех земель, которых они так жаждали, выкроил политическое пространство, допустимое для варвара в столь драматические и переменчивые времена. Он, однако, избегал движения по колее, проложенной предшествовавшими ему другими варварскими magistri militum ; он не избрал марионеточного императора, чтобы управлять им из-за кулис, но переправил императорские инсигнии в Константинополь. Как у всякого уважающего себя политика, первоочередной задачей стал поиск консенсуса: он попытался добиться своей легитимации в Константинополе после того, как проявил почтение к правилам и традициям, но получил в ответ только слова и дипломатическое рукопожатие. Зенон и в самом деле был из тех, кто в любом случае выживает в бурях, и предпочитал скорее действовать вслед за событиями, чем вступать в ясные союзы и программы. Одоакр искал поддержки римской аристократии и прилагал усилия к тому, чтобы использовать тот орган, который при упадке всех институтов казался уцелевшим, по крайней мере, виртуально — сенат. Лишённый военной силы, которая позволяла бы ему иметь сильные позиции в отношениях с сопредельными варварскими государствами, он избегал конфликтов и использовал дипломатическое оружие, добиваясь ощутимых результатов, как, например, при возвращении Сицилии, уступленной ему вандалами. Неизбежно, что в источниках остаётся очень мало следов одобрительного отношения к его правлению: damnatio memoriae [938] готского королевства попыталось стереть и выскоблить их. Однако оставшиеся из них следует читать, вглядываясь между строк. Он назван человеком доброй воли, несмотря на склонность к арианству (Anon. Val. II), наделённым неоспоримыми военными талантами и политической мудростью, et arte et sapientia gravis (Auct. Havn.), обладающим πολιτικὴ σύνεσις (Малх). Святой поборник католической ортодоксии из страдавших от ежедневного насилия варваров городов Норика предсказал его политическое возвышение и поддерживал с ним контакты посредством переписки. Эти положительные отзывы, избежавшие интерпретации событий в том направлении, которое задавалось проготской и византийской историографией, восстанавливают, пожалуй, наиболее аутентичный образ этого непростого персонажа, «не недостойного того высокого положения, до которого его возвысили удача и доблесть», согласно лестной оценке Э. Гиббона.

Лишь когда стало ясно, что с господством остроготов Запад вступил на путь, не имеющий возврата, и юстиниановские фанфары должны были оправдать массированное применение силы для реализации проекта по воссоединению империи, был сделан акцент на деконструкции западных институтов, и в низложении Ромула Августула, мальчика, незаконно возведённого на трон собственным отцом, зафиксирован тот момент, в который завершилось их окончательное крушение. Но по сути история конца Западной империи была хроникой предвещённой смерти. Долгое время колеблющаяся между светом и тенью полутьма заката римской цивилизации размывала её институты, подтачивала её vires [939] и проникала в сознание. Однако не могло быть объявлено, что её конец наступил из-за внутреннего истощения. Необходимо было найти виновного. Поэтому Одоакру — несмотря на его «удачу» и «доблесть» — и была отведена эта роль.

AA.VV, Severin zwischen Romerzeit und Vòlkerwanderungen, Linz 1982.

Abosso D.H ., Flavins Valila qui et Theodobius and the Carta Comutinana, ICMS 2006.

Adams J.N ., The Text and Language of a Vulgar Latine Chronicle (Anonymus Valesianus II), London 1976.

Aiello V ., I Vandali nel Mediterraneo e la cura del limes, in Khanoussi M. — Ruggeri P. — Vismara C. (a cura di), L'Africa romana 15, Ai confini dell'impero: contatti, scambi, conflitti, Roma 2004, 723–739.

-, I Vandali nell 'Africa romana: problemi e prospettive di ricerca, MediterrAnt 8, 2, 2005, 547–569.

-, La Sardegna tra Vandali, Goti e Bizantini. In margine ad alcune note pagine di Procopio di Cesarea, in Casula L. — Corda A.M. — Piras A. (a cura di), Orientis radiata fulgore. La Sardegna nel contesto storico e culturale bizantino, Atti del Convegno di Studi, Cagliari 30 nov.-l die. 2007, Cagliari 2008, 13–38.

-, La Pars Constantiniana degli Excerpta Valesiana. Introduzione, testo e commento storico, Messina 20142.

Aimone P.V ., Gli autori delle falsificazioni simmachiane, in Mele G. — Leonardi C. (a cura di), Il papato di San Simmaco (498–514), Cagliari 2000, 53–77.

Alfôldy G ., Noricum, London-Boston 1974.

Amarelli F ., Trasmissione, rifiuto, usurpazione. Vicende del potere degli imperatori romani, Napoli 20082.

Amari M ., Storia dei Musulmani di Sicilia, 1, Firenze 1854.

Angrisani Sanfilippo M.L ., Note critiche, QILR 2–3, 1980–1981, 1–4.

-, Note di contributo relative al problema dell 'autenticità e della datazione della "Charta Cornutiana" conservata nel Regestum Tiburtinum, Atti e Memorie della Società Tiburtina di Storia e d'Arte 72, 1999, 49–100.

Arslan E.A ., La monetazione, in Magistra Barbaritas. I barbari in Italia, Milano 1984, 413–444.

Arthur P. — Patterson H ., Ceramics and early Medieval centrai and southern Italy: "a potted history", in Francovich R. — Noyé G. (a cura di), La storia dell'Alto Medioevo (VI–Xsee.) alla luce dell'archeologia, Firenze 1994, 409–441.

Aschbach J ., Die Anicier und die romische Dichterin Proba, Sb. Kais. Ak. Wiss., Wien 1870, 369–446.

Asolati M ., Una nuova emissione per Odoacre a nome di Zenone, in Id., Praestantia nummorum. Temi e note di numismatica tardo antica e alto medievale, Padova 2012, 47–52.

Ausbüttel F.M ., Die Vertrage zwischen den Vandalen und Ròmern, RomBarb 11, 1991, 1–20.

Baldini A ., Ricerche di tarda storiografia (da Olimpiodoro di Tebe), Bologna 2004.

Bamish S.J.B ., The Anonymus Valesianus II as a Source for the Last Years oj Theoderic, Latomus 42, 1983, 572–596.

-, Taxation, Land and Barbarians Settlement in the Western Empire, PBSR 54. 1986, 170–195.

Barnwell P.S., Emperors, Prefects and Kings, The Roman West, 395–565, London 1992.

Baronio C ., Annales ecclesiastici, Roma 1588–1607.

Baserga G ., Antiche cappelle liturgiche in Brianza, RAComo 48–49, 1904, 100–120.

Beaudouin E ., Les grands domaines dans l'empire romain d'apres travaux récents. Paris 1899.

Bertolini O ., L'aristocrazia senatoria e il senato di Roma come forza politica sorto i regni di Odoacre e Teodorico, in Atti I Congr. Naz. di Studi Romani, Roma 1929, 1, 462–474.

Bierbrauer V ., Aspetti archeologici di Goti, Alamanni e Longobardi, in Pugliese Carratelli G. et alii (a cura di), Magistra Barbaritas. I barbari in Italia, Milano 1984, 445–508.

Bischoff B ., Mittelalterliche Studien. Ausgewàhlte Aufsatze zur Schrifikunde una Literaturgeschichte, II, Stuttgart 1967.

Blaudeau Ph ., Antagonismes et convergences: regard sur les interprétations confessantes du gouvernment d'un usurpateur: Basilisque (475–476), MeditcrrAnt 6, 2003, 155–193.

Bonjour M ., Sidonius Apollinaris inter Romanos et barbaros, in Sallman N.-Schnur R. (edd7), Acta Treverica 1981, Leichlingen 1984, 109–113.