Елена Рыдзевская - Древняя Русь и Скандинавия в IX–XIV вв.

И зовется Бурислав тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он — старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего — Вартилав. Бурислав держит Кенугард, а это — лучшее княжество во всем Гардарики. Ярицлейв держит Хольмгард, а третий — Пальтескью и всю область, что сюда принадлежит. Теперь у них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше отцовских, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов, а больше у тех, которые хотят держать свои владения и довольствоваться тем, чем наделил их отец. Для нас это будет хорошо — добудем и богатство, и почесть. Я на этом решу с вами». Все они согласны. Было там много людей, которым хотелось добыть богатства и отомстить за свои обиды в Норвегии. Они были готовы покинуть страну, только бы не оставаться и не терпеть притеснений от конунга и своих недругов. Собираются они в путь с Эймундом и Рагнаром и отплывают с большой дружиной, избранной по храбрости и мужеству, и стали держать путь на Восток. И узнал об этом Олав конунг, когда их уже не было, и сказал он, что это худо, что он не встретился с Эймундом, «потому что мы должны были бы расстаться лучшими [чем до того] друзьями; так и можно было ожидать, что у него гнев на нас, но теперь уехал из страны муж, которому мы оказали бы величайшие почести в Норвегии, кроме имени конунга». Олаву конунгу было сказано, что говорил Эймунд на тинге, и сказал конунг, что это на него похоже — найти хороший исход. И больше об этом нечего сказать, и сага возвращается к Эймунду и Рагнару.

Эймунд и его спутники не останавливаются в пути, пока не прибыли на восток в Хольмгард к Ярицлейву конунгу. Идут они в первый раз к нему после того, как Рагнар попросил. Ярицлейв конунг был в свойстве с Олавом, конунгом свиев, он был женат на дочери его Ингигерд. И когда конунг узнает об их прибытии в страну, он посылает мужей к ним с поручением дать им мир в стране и позвать их к конунгу на хороший пир. Они охотно соглашаются. И когда они сидят за пиром, конунг и княгиня много расспрашивают их об известиях из Норвегии, об Олаве конунге, сыне Харальда. И Эймунд говорил, что может сказать много хорошего о нем и об его обычае; он сказал, что они долго были побратимами и товарищами, но Эймунд не хотел говорить о том, что ему было не по душе, — о тех событиях, о которых было уже сказано. Эймунда и Рагнара очень уважал конунг, и княгиня не меньше, потому что она была как нельзя более великодушна и щедра на деньги, а Ярицлейв конунг не слыл щедрым, но был хорошим правителем и властным.

Спрашивает конунг, куда они думают держать путь, и они говорят так: «Мы узнали, господин, что у вас могут уменьшиться владения из-за ваших братьев, а мы позорно изгнаны из [нашей] страны и пришли сюда на восток в Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые, что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого княжества и пойти к вам на службу, и получать от вас золото и серебро и хорошую одежду. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя». Ярицлейв конунг отвечает: «Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны — мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу». Эймунд отвечает: «Прежде всего ты должен дать нам дом [214] holl — может быть, точнее, «палата». и всей нашей дружине и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие нам нужны». «На это условие я согласен», — говорит конунг. Эймунд сказал: «Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем ее и чтобы она была впереди в твоем войске и княжестве. С этим ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра [215] Одна восьмая часть марки. , а каждому рулевому на корабле [216] skipstjornamaðr — старший на корабле, «капитан». — еще, кроме того, ½ эйрира». Конунг отвечает: «Этого мы не можем». Эймунд сказал: «Можете, господин, потому что мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а не наши воины, и если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше». И тогда соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять [217] Т. е. «оставаться в силе». 12 месяцев.

Эймунд и его товарищи вытаскивают тогда свои корабли на сушу и хорошо устраивают их. А Ярицлейв конунг велел выстроить им каменный дом и хорошо убрать драгоценной тканью. И было им дано все, что надо, из самых лучших припасов. Были они тогда каждый день в великой радости и веселы с конунгом и княгиней. После того как они там пробыли недолго в доброй чести, пришли письма от Бурислава конунга к Ярицлейву конунгу, и говорится в них, что он просит несколько волостей и торговых городов у конунга, которые ближе всего к его княжеству, и говорил он, что они ему пригодятся для поборов. Ярицлейв конунг сказал тогда Эймунду конунгу, чего просит у него брат. Он отвечает: «Немного могу я сказать на это, но у вас есть право на нашу помощь, если вы хотите за это взяться. Но надо уступить твоему брату, если он поступает по-хорошему. Но если, как я подозреваю, он попросит больше, то, когда это ему уступят, тебе придется выбирать — хочешь ли отказаться от своего княжества или нет, и держать его мужественно и чтобы между вами, братьями, была борьба до конца, если ты увидишь, что можешь держаться. Всегда уступать ему все, чего он просит, не так опасно, но многим может показаться малодушным и недостойным конунга, если ты будешь так поступать. Не знаю также, зачем ты держишь здесь иноземное войско, если ты не полагаешься на нас. Теперь ты должен сам выбирать». Ярицлейв конунг говорит, что ему не хочется уступать свое княжество безо всякой попытки [борьбы]. Тогда сказал Эймунд: «Скажи послам твоего брата, что ты будешь защищать свои владения. Не давай им только долгого срока, чтобы собрать войско против тебя, потому-то мудрые сказали, что лучше воевать на своей земле, чем на чужой». Поехали послы обратно и сказали своему конунгу, как все было и что Ярицлейв конунг не хочет отдавать своему брату нисколько от своих владений и готов воевать, если он [218] Бурислав. нападет на них. Конунг сказал: «Он, верно, надеется на помощь и защиту, если думает бороться с нами. Или к нему пришли какие-нибудь иноземцы и посоветовали ему держать крепко свое княжество?» Послы сказали, что слышали, что там норманский конунг и 600 норманнов. Бурислав конунг сказал: «Они, верно, и посоветовали ему так». Он стал тогда собирать к себе войско. Ярицлейв конунг послал боевую стрелу [219] Скандинавский обычай пересылать по округу из одного селения в другое стрелу как знак призыва на войну или тинг. по всему своему княжеству, и созывают конунги всю рать. Дело пошло так, как думал Эймунд, — Бурислав выступил из своих владений против своего брата, и сошлись они там, где большой лес у реки, и поставили шатры, так что река была посередине; разница по силам была между ними невелика. У Эймунда и всех норманнов были свои шатры; четыре ночи они сидели спокойно — ни те, ни другие не готовились к бою. Тогда сказал Рагнар: «Чего мы ждем и что это значит, что мы сидим спокойно?» Эймунд конунг отвечает: «Нашему конунгу рать наших недругов кажется слишком мала; его замыслы мало чего стоят». После этого идут они к Ярицлейву конунгу и спрашивают, не собирается ли он начать бой. Конунг отвечает: «Мне кажется, войско у нас подобрано хорошее и большая сила и защита». Эймунд конунг отвечает: «А мне кажется иначе, господин: когда мы пришли сюда, мне сначала казалось, что мало воинов в каждом шатре и стан только для виду устроен большой, а теперь уже не то — им приходится ставить еще шатры или жить снаружи, а у вас много войска разошлось домой по волостям, и ненадежно оно, господин». Конунг спросил: «Что же теперь делать?» Эймунд отвечает: «Теперь все гораздо хуже, чем раньше было; сидя здесь, мы упустили победу из рук, но мы, норманны, дело делали: мы отвели вверх по реке все наши корабли с боевым снаряжением. Мы пойдем отсюда с нашей дружиной и зайдем им в тыл, а шатры пусть стоят пустыми, вы же с вашей дружиной как можно скорее готовьтесь к бою». Так и было сделано; затрубили к бою, подняли знамена, и обе стороны стали готовиться к битве. Полки сошлись, и начался самый жестокий бой, и вскоре пало много людей. Эймунд и Рагнар предприняли сильный натиск на Бурислава и напали на него в открытый щит [220] Т. е. сзади, с обратной стороны щита. . Был тогда жесточайший бой, и много людей погибло, и после этого был прорван строй Бурислава, и люди его побежали. А Эймунд конунг прошел сквозь его рать и убил так много людей, что было бы долго писать все их имена. И бросилось войско бежать, так что не было сопротивления, и те, кто спаслись, бежали в леса и так остались в живых. Говорили, что Бурислав погиб в том бою. Взял Ярицлейв конунг тогда большую добычу после этой битвы. Большинство приписывает победу Эймунду и норманнам. Получили они за это большую честь, и все было по договору, потому что бог господь Иисус Христос был в этом справедлив, как и во всем другом. Отправились они домой в свое княжество, и достались Ярицлейву конунгу и его владения, и боевая добыча, которую он взял в этом бою.