Татьяна Тимофеева - Семейная история. Книга 1

За прошедшие до 1782 года 18 лет с начала истории деревни Баженовой произошли большие изменения как в Западной Сибири в целом, так и на территории нынешнего Саргатского района. Почти одновременно с образованием Баженовой недалеко от неё возникли ещё 2 поселения: Нагибино и Посельско-Сар гатское. Затем появились деревни Аксеново, Интенис, Карманово, Индеры и другие. В 1817 году в районе было уже 22 селения, а в них 2910 душ [219] Караваева О. На земле сибирской // К новым рубежам (Саргатское). 1980. 20 мая. . Ссыльные посельщики, «старожильные» крестьяне-переселенцы, переехавшие из других деревень и сёл, немало потрудились, чтобы освоить и распахать некогда дикие места, потеснить лес и раскорчевать участки пашен. Надо сказать, основатели деревень выбирали хорошие места для поселения, строили крепкие жилища, укрывающие от суровых зим, поднимали хозяйство и даже находили время для украшения своих домов. Среди таких трудолюбивых баженовских крестьян была и большая семья Николая Моисеева. Особо зажиточными Моисеевы, пожалуй, никогда не стали – уж очень много в каждом поколении рождалось детей, но все они неустанно занимались крестьянским делом, плели свою семейную историю и историю своего рода.

В описаниях хлебопашества в Тарском уезде 1790 и 1803 годов землемер Василий Филимонов не только дал подробное описание повседневных забот поселенцев, но не скрыл и своего восхищения крестьянками: «Пашут землю сохами на лошадях по два раза, а боронят боронами с железными и деревянными зубьями. Пашут на три поля, которые называются озимое, яровое и паровое, <���…> Пашут некоторые семьи от 5-ти, а другие и до 25-ти десятин, <���…> Лошадей имеют от 5-ти и до 30 и более, рогатого скота от 5 до 25, овец от 5 до 40, свиней от 5 до 15. Женщины так же недурны, упражняются в летнее время вообще с мужчинами на жатве хлеба и в уборке оного с поля, а также и сено приготовляют, упражняются в сажании и собрании огородных овощей» [220] Цит. по: Колесников А. Д. Омская пашня. С. 57–58. .

Обустраивались крестьяне основательно и надолго. Поколениями жили в одном селе, роднясь друг с другом. Свой дом, своё хозяйство, достаток – таков был простой и ясный идеал, к которому стремились все. «Первоначально строили небольшие курные избушки, потом возводили вошедшие в обычай двух- или трёхкамерные дома. На другой стороне уличной линии – амбар. Между домом и амбаром ворота и заплоты. В глубине усадьбы – сараи, хлева, завозня, пригоны для содержания скота, сенник и другие подсобные помещения» [221] Там же. С. 59. . В избе особое место занимала глинобитная русская печь-кормилица.

Одежда строго делилась на повседневную и нарядную, у большинства крестьян была неброской, но удобной и тёплой. Хотя, конечно, были и в их среде доморощенные щёголи и щеголихи, подчёркивавшие так свой достаток: «Которые побогаче, те носят в праздник зипуны из иностранных сукон, а скудные из серого и чёрного сукна домотканных, а в будни все вообще сермяжные из ниток и шерсти домотканные. Зимой носят овчинные шубы такова ж покроя, праздничные крытые лаковыми ж сукнами и опушены бобром сибирским или выдрою, а в будни вообще ходят в овчинных нагольных шубах, подпоясываются в праздники зажиточные шёлковыми разноцветными кушаками, а в будни все вообще домотканными шерстяными пёстрыми кушаками. <���…> Женщины, кои побогаче, носят сарафаны гранитуровые и тафтяные, с шёлковыми на переде кружевами и до подолу пуговицами серебряными и маржанными, а которые помоложе, носят ис тех же материй шушуны и юбки, а скудные в китайчатых кумачовых и вахтовых. В будни же вообще в сарафанах холщовых, крашенных дубом и сандалом…» [222] Там же. С. 62–63. Учитывая, что почти весь такой гардероб изготавливался «на дому», у крестьянских женщин и девушек явно не было времени сидеть без дела, да и у мужчин-обувщиков работы хватало.

Моисеевы, Зубовы и сотни других семей заботились о продолжении своего рода. Уникальная сохранность церковных метрических книг в Сибири даёт возможность проследить генеалогию крестьян до мелочей, учитывая, что жён и мужей они обычно находили в пределах своего села и – хотя редко – в соседних. Так, женой Дмитрия Стефанова Зубова [223] Прапрапрадед по линии деда по матери для С. А. и Е. А. Никифоровых. [1433] становится жительница деревни Черноозёрной Анна Иванова Калашникова [224] ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 154. Оп. 8. Д. 45. Л. 99об, 100. ГИАОО. Ф. 16. Оп. 2. Д. 17. Л. 282. [1434], дочь Ивана Петрова Калашникова [225] Соответственно, первый известный предок по этой линии – Пётр Калашников[1755], прапрапрапрапрадед С. А. и Е. А. Никифоровых, предположительно родился в конце XVII в. [1655], семья которого также в числе первых поселенцев приехала в деревню Чередовую Знаменского погоста, самому Ивану было тогда 20 лет. Потом он осел в деревне Черноозёрной, возможно, после женитьбы на некой Анастасии Ивановой [1656] (дочери некоего Ивана[1756]) [226] РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 3520. Л. 195, 195об. . Этот род происходил от служилых людей, а фамилия Калашников образовалась от прозвища Калашник, то есть пекарь, продавец калачей. Она ведёт свою историю из центральных областей русского государства и тоже входит в число старинных русских фамилий, образованных от мирского имени родоначальника. Надо сказать, что державшие лавки в калашных рядах были всегда довольно состоятельной прослойкой городского общества. Уже в XVII веке эта фамилия бытовала и в среде урало-сибирского казачества: «Служилые люди Калашниковы на Верхотурье были калачниками и пряничниками; на Таре Калашниковы больше проявили себя на военно-дипломатическом поприще. Один из них, конный казак Влас, не раз ездил к калмыцким тайшам с предложением мирной торговли. Деятельность его была, по всей вероятности, успешной, если дослужился он в 1626 году уже до звания атамана» [227] Резун Д. Я. Родословная сибирских фамилий: История в биографиях и родословных. Новосибирск. 1993. С. 100. .

К 1795 году у Дмитрия и Анны Зубовых уже родились по крайней мере два сына: Перфил[1061] (1793, Порфирий) [228] Прапрадед по линии отца матери С. А. и Е. А. Никифоровых. и Савва (Савелий) [1059]. Может быть, именно тогда семья Зубовых и переселилась в соседнюю деревню Черноозёрную, хотя официально (по ревизиям) они числились жителями села Карасукского (Карасук). Крестьяне рода Зубовых, как и другие в эти времена, жили сельской общиной (миром), которая регулировала всю их жизнедеятельность, заботилась в первую очередь о платёжеспособности дворов. Все основные трудоёмкие работы жители деревни проводили сообща: это и раскорчёвка леса, огораживание пастбищ, осушение болотистых мест, чистка лугов. Сенокосы, пастбища и леса были в совместном пользовании общинников, а пахотные земли систематически перераспределяли по числу мужских душ. С 1800 года существовала официальная 15-десятинная норма надела на одну ревизскую мужскую душу. Надельные земли в сельских сообществах крестьян-старожилов считались наследственными, оставшимися от дедов. Не имея ни актов, ни «крепостей» на право владения, крестьянин тем не менее мог заложить землю, продать, подарить. Общинники сообща принимали участие в решении возникающих земельных вопросов.