Матвей Полынов - СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

За январь-август 1983 года только в районе Курильской гряды самолеты ВВС США девять раз нарушали советскую воздушную границу. В ряде случаев это могло происходить из-за тяжелых погодных условий, но, как правило, они планировались. В частности, 4 апреля 1983 года самолеты с опознавательными знаками США не только вторглись в советское воздушное пространство, но принялись демонстративно отрабатывать условное бомбометание по советским наземным объектам [484] См.: Корниенко Г. М. Холодная война. С. 277. . МИД СССР заявил по этому поводу решительный протест Госдепартаменту США.

И на этот раз, советские радарные установки обнаружили над Камчаткой самолет-разведчик РС-135. Однако около 5 часов утра по — местному (камчатскому) времени, в этой же зоне и на этой же высоте был обнаружен еще один самолет, который ошибочно был определен, тоже как самолет-разведчик. Но им оказался не самолет разведчик, а южнокорейский пассажирский самолет «Боинг-747», летевший из Нью-Йорка в Сеул. Самолет отклонился от заданного маршрута на 500–600 км. Подобные самолеты уже тогда были оснащены прекрасным радионавигационным оборудованием. Поэтому можно ли считать столь большое отклонение случайным? К тому же самолет почему-то отклонился в сторону секретных советских ракетных баз. Истребитель Су-15 пытался посадить его на советский аэродром, но экипаж «Боинга» не подчинялся командам советского истребителя. Провокация США заключалась в том, что они не могли не понимать, что посылая пассажирский самолет в подобный полет, он может быть сбит советскими системами ПВО. На световые сигналы, такие как «мигание огнями» и на очереди трассирующих снарядов, самолет-нарушитель не реагировал, наоборот, он стремился оторваться от преследующего его истребителя. Подобные действия «Боинга» убедили командование советской ПВО в том, что оно имеет дело с наглым нарушителем разведчиком, и в районе острова Сахалин в 6 часов 24 минуты он был сбит.

Однако сомнения развеялись в тот же день 1 сентября, когда в Москву поступил запрос заместителя государственного секретаря США Роберта Бэрта о пропаже в районе Сахалина пассажирского самолета, следовавшего из Нью-Йорка в Сеул с посадкой в Аляске. Это было для советской стороны полной неожиданностью.

Утром 1 сентября Госсекретарь США Дж. Шульц на экстренно созванной конференции заявил, что самолет был сбит, несмотря на то, что советские ПВО знали — это самолет пассажирский. Подобный вывод был сделан вопреки тому, что за полтора часа до выступления Шульца перед журналистами, разведывательное управление ВВС США предоставило руководству Пентагона, а затем и в Белый дом свое заключение, основанное на американских технических данных и всех обстоятельствах событий прошлой ночи. Вывод был однозначным: русские приняли «Боинг-747» за РС-135 (разведывательный самолет) [485] Дудин В. И., Косенко И. Н. Запланированная трагедия. Тайна рейса КАЛ-007 // Военно-исторический журнал. 1993. № 2. С. 37. .

Американская администрация априори заняла воинствующую обвинительную позицию. Ее не интересовало объективное положение дел. Советский посол А. Ф. Добрынин писал: «…Проведенная им (Шульцем — М. П.) сверх эмоциональная пресс-конференция сразу же задала тон всем откликам в США. Для меня до сих пор остается загадкой подобная торопливость госсекретаря. Судя по всему, он был введен в заблуждение директором ЦРУ Кейси, сразу же утверждавшим с подачи своих служб, что речь идет о преднамеренном уничтожении пассажирского самолета над советской территорией, хотя другие разведслужбы высказывали сомнения на этот счет. Но чтобы не прослыть, видимо, и мягкотелым… Шульц сразу же взял на вооружение версию ЦРУ. Ее тут же подхватил в еще более резких выражениях сам Рейган…» [486] Добрынин А. Ф. Сугубо доверительно. С. 567. . Он получил прекрасный повод для излияния своей антисоветской риторики. «Русский военный самолетхладнокровно сбил корейский авиалайнер… Это антигуманное преступление не только охладило мою политику „тихой дипломатии“ с Кремлем, но практически затормозило все наши усилия по улучшению американо-советских отношений» [487] Рейган Р. Жизнь по-американски. С. 578. .

После 1 сентября на Западе была развернута мощная пропагандистская кампания против Советского Союза. В этих условиях советское политическое руководство не сумело занять правильную позицию. Вместо того, чтобы сразу же объявить всему миру о случившейся трагедии, что многократно смягчило бы антисоветский накал, оно, наоборот, стало скрывать факт гибели пассажирского самолета.

Как вспоминает Г. М. Корниенко: «Из разговора с Андроповым чувствовалось, что он сам готов действовать предельно честно. Но он сослался на то, что против признания нашей причастности к гибели самолета „категорически возражает Дмитрий“» (Устинов — М. П. ). Тем не менее, Андропов тут же, не выключая линию, по которой шел наш разговор, соединился по другому каналу с Устиновым и стал пересказывать ему приведенные мной аргументы. Но тот, не особенно стесняясь в выражениях по моему адресу (весь их разговор был слышен мне), посоветовал Андропову не беспокоиться, сказав в заключение: «все будет в порядке, никто никогда ничего не докажет» [488] См.: Корниенко Г. М. Холодная война. С. 273–274. .

На заседании Политбюро с участием Андропова вопрос об инциденте с самолетом обсуждался 1 сентября. На нем приняли решение опубликовать сообщение ТАСС, которое вышло 2 сентября. В нем говорилось: «В ночь с 31 августа на 1 сентября сего года самолет неустановленной принадлежности вошел в воздушное пространство СССР над полуостровом Камчатка, а затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над островом Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огней, на запросы не отвечал и в связь с радиотехнической службой не вступал. Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе на ближайший аэродром. Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и предупреждения советских истребителей не реагировал и продолжал полет в сторону Японского моря» [489] Правда. 1983. 3 сентября. . Из этого заявления вытекало, что советские ПВО засекли самолет-нарушитель, но что с ним стало потом, над японским морем, им ничего не известно. И такое неуместное заявление было сделано после того, когда, как выше уже мы подчеркнули, 1 сентября заместитель госсекретаря Бэрт, а затем посольство США в Москве сообщили МИД СССР о том, что в воздушном пространстве СССР пропал пассажирский самолет.

На следующий день — 2 сентября, по поручению Андропова, этот вопрос на Политбюро стал предметом более внимательного рассмотрения, хотя он сам по болезни участия не принимал. Из материалов заседания Политбюро видно, что никакого преднамеренного умысла в действиях советского летчика не было. Приведем слова министра обороны Д. Ф. Устинова: «Наши летчики давали многочисленные предупреждения и над Камчаткой, и над Сахалином. Самолет шел без предупредительных огней. В окнах самолета света не было. Были произведены предупредительные выстрелы трассирующими снарядами, что предусмотрено международными правилами. Затем летчик сообщил на землю, что самолет боевой и его надо поразить» [490] Неполная стенограмма заседания Политбюро ЦК КПСС от 2 сентября 1983 г. опубликована в кн.: Пихоя Р. Г. Москва. Кремль. Власть. Сороклет после войны, 1945–1985. М., 2007. С. 691–693. . Из этого вытекает, что летчик действительно был уверен в том, что сбивает самолет — разведчик.