Нил Прайс - История викингов. Дети Ясеня и Вяза

В эпоху викингов к гомосексуальным мужчинам относились с крайней брезгливостью и сложной смесью страха и отвращения, особенно к тем, кто играл пассивную роль. Такой мужчина был ragr – это слово подразумевало не только гомосексуальные наклонности и действия, но также определенное состояние бытия и сопутствующие ему моральные и социальные качества. Этот комплекс понятий был тщательно изучен; по словам ведущего специалиста в этой области, «немужественный мужчина представлял собой в нравственном и личном отношении все то, чем мужчина не должен быть. Он женоподобен, труслив и, следовательно, лишен чести».

В текстовых источниках нет положительных изображений однополых отношений, хотя это неудивительно, учитывая, что они были составлены средневековыми христианами. Отрицательные упоминания встречаются в основном в виде формальных оскорблений, которые скандинавы называли níð (на английском nid ). В сводах законов очень много места отведено разбору таких оскорблений, что указывает на крайне серьезное отношение к задетой подобным образом чести. Все оскорбления и инсинуации такого рода адресованы исключительно мужчинам. Упоминания в сагах «мужеподобных женщин» в штанах, конечно, не обязательно имеют сексуальные коннотации, но с некоторой долей вероятности здесь можно усмотреть такой намек. Сами по себе однополые отношения между женщинами никогда и нигде не упоминаются.

Судя по тому, как часто гомофобные оскорбления встречаются в сагах и стихах и как часто они разбираются в законах, это было, вероятно, достаточно распространенное явление. Один пример с душком есть даже в археологии – это руническая надпись, нацарапанная на кости и отсылающая еще к одной надписи, вырезанной на деревянной стене церкви. Текст имеет форму диалога и написан двумя разными руками (Р1 и Р2) – вероятно, собеседники писали по очереди, передавая кость друг другу.

Р1. Что это ты вырезал на стене церкви Креста?

Р2. Оле не вытер себя, и его имеют в зад.

Р1. Это звучит хорошо!

Ниды такого рода имели формальную юридическую классификацию. Раннесредневековые норвежские законы Гулатинга, например, упоминают tréníð – «деревянные ниды»: вырезанное на дереве изображение двух мужчин, совершающих половой акт, или руническое описание такого акта (кстати, простофиля из церкви Креста со своей надписью совершил как раз такое преступление). Были также словесные ниды – клеветнические заявления о совершении гомосексуальных действий. Заявления такого рода считались fullrétisorð – словами, за которые следует уплатить полный штраф. Еще одну категорию «произнесенных вслух домыслов» составляли обвинения в постыдных вещах, которые не могли произойти в действительности, но мысль о которых тем не менее вызывала отвращение, – например, утверждение, будто мужчина родил дитя. Были и другие подобные категории, и все они карались объявлением вне закона, как убийство или изнасилование. Наказание, по сути, представляло собой именно то, что подразумевает его название: человека буквально изгоняли за рамки закона, после чего он не имел права требовать возмещения за любой причиненный ему физический ущерб.

В основе нидов и гомофобии эпохи викингов лежало предположение, что «мужчина, уступающий другому в постели, будет поступать так же и в других делах». Главным в таких оскорблениях было не столько подозрение в сексуальной девиации, сколько сомнение в чести оппонента. Представления о чести и культурный смысл гендера у викингов были до некоторой степени взаимосвязанными и взаимообусловленными. То, что мы назвали бы сексуальной ориентацией, в эпоху викингов было тесно связано с гораздо более широкими и глубоко проникающими во все сферы жизни представлениями о достоинстве и нормах поведения, выходящими далеко за рамки физических и эмоциональных предпочтений. Ниды связывали понятия сексуальности и этики и переплетали их с господствующими представлениями о мужской и женской ролях. Все это не подразумевало презрения к женщинам: женственность и женоподобие были далеко не одним и тем же.

В некоторых случаях женщины могли брать на себя социальные роли мужчин, присоединяя их к собственным специфическим и важным обязанностям. Однако женщине не разрешалось выглядеть как мужчина или пытаться символически стать им (как это делала носительница штанов из Лососьей долины). Для мужчин границы были не столь прозрачными – исполнять какие-либо женские роли и обязанности для них считалось недопустимым. Интересно, что именно мужской гендер был жестко ограниченным и интенсивным, в то время как женский гендер был менее ограниченным и экстенсивным. Демонстративная маскулинность была краеугольным камнем социально-политического фундамента общества. Ниды оспаривали ее и в то же время подкрепляли: обвиняемые были вынуждены защищать себя, а значит, активно придерживаться предписанных норм гендерно дифференцированного поведения.

Пожалуй, самый богатый потенциал для понимания квирности эпохи викингов кроется в анализе магии и ее роли в тогдашнем обществе. Любое общение человеческого сообщества с потусторонними силами происходило через колдовские практики, которыми, по мнению общества, могли заниматься только женщины. Мужчины тоже могли заниматься колдовством и теоретически, и практически, но платой за это был переход в состояние ergi – превращение в ragr и принятие на себя всей тяжести сопутствующих немужественных коннотаций. Для обозначения мужчин-колдунов существовало множество понятий, ничуть не меньше, чем для обозначения их коллег-женщин, но некоторые из этих терминов имеют уничижительный характер. В них есть отсылки к самкам разных животных (коровы, кобылы, суки и так далее) и, опять же, их способности рожать потомство. Существовали отдельные категории нидов, связанных с магией, – к ним относилось, например, утверждение, будто мужчина родил девять волков от колдуньи.

По-видимому, сценарии ритуалов и задействованные в них предметы имели явный сексуальный подтекст, гендерно непротиворечивый для колдующей женщины, но навязывающий женственную роль колдующему мужчине. Основным колдовским инструментом был металлический посох, который, вероятно, держали между ног и вращали (очевидно, он символически изображал прялку, с помощью которой «приматывали обратно» отправившуюся в путешествие душу колдующего, соединенную с телом своеобразной духовной нитью). Некоторые варианты названия посоха синонимичны названиям мужского полового органа; в описаниях говорится, что колдующие «объезжают» свой посох, их поза также наводит на размышления. Некоторые ученые предполагают, что посох могли прямо использовать для сексуальной пенетрации при исполнении ритуалов явно плотского характера (источники приводят длинные и подробные списки действий, по сути, представляющих собой сексуальную магию). Даже в средневековых гравюрах на дереве есть изображения обнаженных ведьм с прялками между ног, вполне определенно отсылающие к представлениям о сексуальных девиациях.